— С тех пор, хотя я знаю, что она ведьма, я ничего не могу с собой поделать. Эта ужасная женщина не выходит у меня из головы. Она заполняет собой мои сны, а как только я просыпаюсь, целиком занимает мои мысли. Несомненно, она наложила на меня заклятие: посмотрела своим недобрым взглядом и поглотила мою душу.
Сара не смогла сдержать улыбки. Стоило вынести все страдания, которые выпали на ее долю за последние несколько недель в подземелье для ведьм, находившемся в ведении шерифа Корвина, чтобы сейчас услышать эти слова.
Сара все еще улыбалась, по крайней мере, про себя, когда видение немного сдвинулось во времени, и Ксандр услышал, как судья Дэнфорт вынес смертный приговор: она будет повешена! Сара была абсолютно уверена, что такого никогда не случится, даже когда судья Дэнфорт заметил, что хотел бы посмотреть, сможет ли ее выручить старина Дьявол.
— Да не старина Дьявол, — ответила на это Сара. — Просто близкий друг.
Зрители разразились удивленными и возмущенными криками. Сара рассматривала их с презрительным видом королевы, а Ксандра мучила мысль: правда ли, если увидишь во сне свою смерть, то на самом деле умрешь. Он боялся, что когда видение изменится, он это сразу выяснит…
Только вместо того, чтобы перенестись на виселицу, он перенесся в темницу, где, прикованная к стене, сидела довольная Сара Динсдэйл. Пришел посетитель и сел на колченогий табурет по другую сторону решетки.
Это был Джон Гудмэн.
Он придвинулся к ней так близко, как только осмелился, и теперь, как и в зале суда, нервно ерзал на табурете, пытаясь устроиться поудобнее. Несомненно, он предпочел бы оказаться в любом другом месте, только не в этом холодном сыром каменном мешке, стены которого были в пятнах крови, поскольку женщины, обвиненные в колдовстве, признавали свою вину лишь под пыткой: все они уже давно отправились на тот свет.
Сара не могла понять, какие чувства испытывает к пришедшему. Казалось, что ей следовало ненавидеть его. Однако даже сейчас в его глазах было то, из-за чего ей так хотелось обратить на себя его внимание.
— Я пришел попрощаться, — тихо проговорил Гудмэн.
— А ты уверен, что дал мне надежду на искупление? — с вызовом спросила Сара.
— Ты должна покаяться, — решительно ответил Гудмэн.
— Зачем? Чтобы облегчить тебе совесть?
— Не я в ответе за те чувства, которые к тебе питаю, Сара Динсдэйл. Это не мой выбор.
— Так кто же в ответе за эти чувства?
— Думаю, ты.
— Это правда, я наложила на тебя заклятие, преподобный Джон Гудмэн. Только мои заклятия слишком слабы, их не хватило бы на столь долгое время. Возможно, моя ворожба лишь открыла тебе глаза на то, что ты уже ко мне испытывал.
