Девушка ходила повсюду и днем, и ночью, но все-таки ночи ей нравились больше. Тогда она танцевала под луной, общаясь с природой на таком примитивном и варварском уровне, что это даже пугало Ксандра.
В конце концов сон стал снова и снова возвращаться к тому, как девушка ходила в церковь. Ее привлекало там только одно — молодой священник Джон Гудмэн, причем его внешность, а не проповеди, которые она явно пропускала мимо ушей. Она видела в нем того, кого не видела еще ни в одном мужчине — надежного спутника, мужа. Конечно, их мнения по поводу свадебной церемонии, скорее всего, разошлись бы.
К этому моменту связь Ксандра с его alter ego[1] из сна стала настолько сильной, что юноша уже не мог понять, где он, а где Сара. Разговоры, воспоминания, прочитанные книги — все перемешалось. Ксандр становился иным человеком. В иное время.
Он четко знал, где и в каком времени существовал — это был Салем, Массачусетс, 1692 год. Звали его во сне Сара Динсдэйл, и она совершенно точно была ведьмой. До какого-то момента ей удавалось избегать обвинения.
Наверное, Сара понимала, что наказание неминуемо, иначе не была бы абсолютно спокойна, когда видения церкви сменились видением суда. Она стояла в кандалах в квадратном закутке, предназначенном для обвиняемого, и на ее платье была нашита большая оранжевая буква «У».
Судья Дэнфорт сурово смотрел на нее. Девять мужчин-присяжных с трудом сдерживали свой гнев. Шериф Корвин стоял у двери. Коттон Мэтер, известный ученый и охотник на ведьм из Бостона, стоял за столом прокурора, задавая вопросы бледному Джону Гудмэну, который нервно ерзал на месте свидетеля.
Первый вопрос звучал так:
— И когда вы в первый раз услышали дьявольский призыв этой Сары Динсдэйл? — Его слова эхом отозвались в голове Ксандра, словно грохот рок-концерта.
Сара Динсдэйл внезапно закричала:
— Протестую, ваша честь! Это очень сомнительный вопрос, он подразумевает, что меня уже признали виновной!
Люди в зале были потрясены — она посмела заговорить без разрешения суда! Шериф Корвин пробормотал, что, по его мнению, Сара, несомненно, виновна.
Судья Дэнфорт грозно взглянул сверху вниз на Сару Динсдэйл.
— Ничто не обрадовало бы меня больше, чем если бы тебя признали невиновной в преступлениях, в которых тебя обвиняют, — сказал он, но его тон не соответствовал смыслу слов. — Однако не забывай, женщина, что тебе запрещено говорить. Лучше помолчи, если не хочешь, чтобы к длинному списку совершенных тобой преступлений добавили наложение заклятия на члена суда.
