— И?
— Ну и вручил.
— И?
— Ну а там запонки.
Серый откинулся назад, закатил глаза и очень громко засмеялся. Слюна летела на лобовое стекло, кресло сотрясалось от конвульсивных подрагиваний, вся машина ходила ходуном.
— И что? — спросил он сквозь смех.
— И нет больше у Хомяка малой.
Серый разразился таким хохотом, что если бы в радиусе километра был спящий медведь, он бы проснулся и предпочел убраться подальше. Серый барабанил ладонью по приборной доске, потрясал кулаком и даже икал, показывая, как его рассмешил Шульга. Похоже, он смеялся бы очень долго, если бы задняя дверь машины не хлопнула и в салоне не оказался сам Хома.
— Выкинул? — спросил у него посерьезневший Шульга. Хомяк молчал.
— Выкинул, ну? — переспросил Серый.
Вместо ответа Хомяк достал из-за пазухи большой пистолет, в котором эксперт безошибочно опознал бы Тульского Токарева, известный также как «ТТ». На стволе у пистолета была длинная царапина.
— Не, не могу, — вздохнул Хомяк. — Пацаны, ну зачем вещь выкидывать? Ведь вещь же. Ну, вы посмотрите только. Вещь!
— Хомяк, мы тебе зачем пистолет дали?
— Зачем? — переспросил Хомяк.
— Затем, чтобы ты его выкинул в реку, — объяснил ему Шульга. — Почему ты его не выкинул?
— Не могу, пацаны. Вещь же. Денег знаете, каких, стоит.
— Хомяк, этот пистолет сейчас все менты Глусского района и всей Гомельской области ищут. Ты хочешь, чтобы на тебя стрельбу повесили, а, Хомяк? Давай — напорол иди выкидывай!
— Не могу, пацаны.
— Хомяк, — обратился вдруг к нему Серый с такой интонацией, будто его вот-вот прорвет на смех. — А правда, что у тебя была малая и ты ей запонки подарил? Которые спиздил? В коробочке подарочной?
Вместо ответа спрашиваемый просто тихо выпал из машины. По всей видимости, вспоминать об этой истории было ему еще менее приятно, чем выкидывать в реку стоящую вещь.
— Ты смотри, реально правда! — оценил Серый. Шульга о чем-то задумался.
— Слушай, — все никак не хотел серьезнеть Серый, — так я так и не понял, почему Хомяка Хомяком назвали.
— Я ведь тебе историю рассказал.
— Ну и что, без малой он, дурень, остался, и что? Как это связано?
— Да то, что запасливый больно. И прижимистый.
— А хомяки прижимистые вообще?
— Ты хомяков видел?
— Ну да. Бегает такой маленький, срется все время. Как крыса, только яйца меньше.
— Ну ты зоолог, Серый! Ну вообще — всем зоологам зоолог! Хомяки во рту запасы держат. Семок ему даешь, он наберет в рот и грызет потиху. Потому что запасливый.
— Ааа! — понял Серый и снова засмеялся. Шульга не поддержал смех, без улыбки глядя на реку, петлявшую через луга и пропадавшую из виду за далеким бугром. Хотелось идти за этой рекой, идти до усталости, до изнеможения, идти, как в детстве, когда все опасности были нарисованными и легко решались криком «мама!».
