— Прышоу аб Настене пагаварыць? — крикнула женщина, едва услышав лязг защелки на дверях.
Приятели прошли в хату.
— Нет, баба Люба, — пристыженно развел руками Шульга. — Что тут говорить. Мы о другом.
— Вы, говорят, золотые монеты как-то нашли, — нетерпеливо перевел разговор непосредственно к нужной теме Хомяк.
Баба Люба внимательно всмотрелась в лица пришедших, пытаясь определить, будут ее грабить или нет. Лицо Хомяка скорей говорило о том, что грабить он готов, лицо Шульги выражало нейтральную вежливость — с таким лицом иные могут не только ограбить, но еще и расчленить ограбленного да вынести его останки в целлофановых пакетах к мусорному баку, лицо Серого светилось мальчишеским запалом: у него горели его большие уши, а на щеках пылал румянец. Поскольку все в целом лицо Серого напоминало морду доброй и глупой гориллы, а люди с такими лицами убивают редко, баба Люба решила открыться визитерам.
— Да, — сказала она коротко.
— Повезло вам, — решил развивать линию вежливого разговора Шульга.
— А где нашли? — не унимался Хомяк.
Разговаривая о таких сложных материях, как золото, баба Люба предпочитала реагировать непредсказуемо. Вместо ответа на прямой вопрос, она открыла ящик стола, подняла зеленую материю, которой было застелено дно ящика, нащупала крохотную дверцу в дне, подняла ее и выковыряла завернутый в тряпицу кругляш. Она протянула его Серому, лицо которого внушало ей больше всего доверия. Тот развернул тряпицу и убедился в том, что кругляш действительно имеет явный желтый цвет.
— Золото? — выдохнул Хомяк, глаза у которого горели.
— Золата, — подтвердила баба Люба.
— А чего это ржавчина на нем, рядом с орлом? — уточнил Шульга.
— Ну дык эта ж старае золата! — резонно ответила баба Люба.
Баба Люба отобрала монету у Серого и, пыхтя, спрятала ее в фартук: женщина была недовольна, ведь теперь золото опять придется перепрятывать. Ребятам она не доверяла, как не доверяла в принципе никому.
— А вторая где? Была же вторая! — напомнил ей Шульга.
— А втарую мне памяняли на швейную машынку и халадильник. З гораду нейкия прыязжали, хадили па хатам, мяняли, — объяснила женщина.
— Ну точно золото, — прошипел Хомяк, — если барыги на холодильник поменяли с машинкой, красная цена ему косарь.
— Баба Люба, — присел рядом с ней Шульга, — вы ведь монеты на огороде нашли?
Шульга постарался, чтобы его голос звучал так, будто он действительно вспомнил, где баба Люба нашла монеты. Кроме того, — понял Шульга, — если он сразу допустит, что монеты были найдены на огороде, женщина явно поймет, что в ее интересах показать точное место находки. Ведь, проснувшись с утра, она может найти все свои огороды перекопанными.
