— Да, сэр! — рявкнул он, словно солдат, рапортующий генералу.
— Прекрасно. Тогда, э-ээ, может быть, поедем прямо в отель?
— Да, сэр!
Он подвел меня к машине, похожей на старинный «Моррис-Оксфорд» цвета куриных бульонных кубиков. Авто носило претенциозное название «Амбассадор»[7]. Это, как я понял позже, было типично по-индийски. В любой другой стране такое пышное имя носил бы роскошный лимузин с кожаными сиденьями и панелями орехового дерева. А эта штука походила на увеличенный игрушечный автомобильчик — ей не хватало только огромного заводного ключа, торчащего из крыши.
Умм (как я стал звать его позже) целую вечность возился, складывая мой багаж, словно детали гигантской кожаной головоломки. Я ждал, пока он эту головоломку решит и чувствовал, как дымятся мои волосы.
— Очень уж жарко, — отметил я очевидный факт.
— Да, сэр! — охотно согласился Умм.
Я влез в нашу печку на колесах и мы тронулись. Допотопный кондиционер вел безнадежную борьбу с жарой — но скоро я понял, что лучше просто опустить стекла. Минут тридцать мы ехали по раскаленному шоссе, окруженному невыразительным пейзажем, который состоял в основном из не то недостроенных, не то полуразвалившихся строений, пыльных не то полей, не то пустырей и покосившихся рекламных щитов. На одном из них был изображен зеленый черт, с садистской ухмылкой приветствующих въезжающих в Дели. Наконец машина, близкая к точке плавления, с запеченным заживо пассажиром в ней, затормозила у ветхого многоэтажного здания, которое выглядело так, словно его только что перенесли сюда из Бейрута.
— Это что, мой отель? — недоверчиво спросил я.
— Да, сэр!
Молекулы моего тела вновь попытались расползтись в разные стороны под суммарным воздействием жары, усталости и дурных предчувствий.
— Но этого не может быть! — взмолился я. — Да эта коробка вот-вот рухнет!
— Да, сэр!
— По крайней мере как он называется?!
— Да, сэр!
Только тогда я понял — Умм действительно знает английский. Но немного. Два слова. А несколько минут спустя я осознал и ещё кое-что: возвышающаяся надо мной руина была тем самым местом, где мне предстояло работать. Дело в том, что в феврале я так и не удосужился заглянуть в офис агентства, в основном из-за попытки моего предшественника заспиртовать меня заживо. А ведь увидь я тогда это, с позволения сказать, здание, я мог бы и передумать… Нет, это была не Мэдисон-авеню[8]. Далеко не. Почти все окна на лестничных клетках и площадках были разбиты, стены исписаны граффити и заклеены оборванными плакатами, а вестибюль, в глубине которого были лифты (у вестибюля было только три стены, четвертой стороной он выходил прямо на улицу) вонял гниющими отбросами. Тем не менее огромное объявление, подписанное управляющим, грозило суровым штрафом за «нанесение ущерба зданию» — вероятно, исключение делалось для самого управляющего.