Спичка догорела до конца и обожгла ему пальцы. Паркин отшвырнул ее и зажег новую.
– В этом не было ничего странного, наши договоренности о встрече всегда были неточными. Однако, когда сегодня утром магазин так и не открыли, я немного удивился и вечерком решил снова зайти туда. Остальное вы знаете.
Он наконец донес спичку до трубки и задымил.
Уайклифф гадал про себя, что могло объединять двух таких разных людей. Ему не доводилось видеть Джозефа живым, но из того, что он успел услышать о покойном, а также из фотографий в гостиной у него создалось впечатление об этом человеке как о слабом, замкнутом типе, из тех, кто только и может слепо следовать по стопам отца без всяких отклонений. Весь его мир был замкнут в границах антикварной лавки, тогда как майор Паркин пытался выйти в мир, «на широкую воду».
Еще один глоток виски, еще один глубокий вздох.
– Насчет револьвера моего отца – есть какие-нибудь улики в пользу того, что именно из него и застрелили Джозефа?
– Я все еще жду заключения баллистической экспертизы.
Все это было странно. Уайклиффу казалось, что в этом разговоре оценивают и пристально изучают именно его, Уайклиффа. И это раздражало его еще больше, поскольку он подозревал, что подобная мысль родилась из-за его собственного абсурдного представления о зловещих делах и людях. Уайклифф постарался внушить себе, что дело лишь в том, что поздним вечером выпивший человек видит весь мир сквозь призму алкогольного дурмана. Его движения отработаны и спокойны, его глаза подернуты блестящей пеленой, которая так часто предшествует сонливости…
В коридоре снова раздался скрип половицы, но на сей раз дверь отворилась и на пороге возникла Гетти с грозным видом учительницы, готовой утихомирить расшумевшийся класс.
– Твой ужин готов.
Уайклифф поднялся:
– Не буду вас отвлекать.
Паркин проводил его до дверей дома. Дождь все еще резво моросил, и, пока Уайклифф добрался до выхода на улочку, за воротник плаща уже затекло немало воды. Он заспешил к уютной Бир-стрит. Древние люди знали, как устраивать улицы так, чтобы они не становились тоннелями для ураганного ветра. В окнах кафе еще горел свет, но стекла запотели настолько, что не было видно, есть ли жизнь внутри. Уайклифф прошел под дождем пешком до самой гавани, к полицейским фургонам.
Внутри дежурный констебль читал газету.
– Кто-нибудь еще есть?
– Нет, сэр. Мистер Скейлс до сих пор у доктора Фрэнкса, на вскрытии. Вэнстон все еще обходит дома по Годолфин-стрит…
