Снова возникло ощущение паучьей сети, медленно сжимавшейся, режущей тело. Кровь вперемешку с холодным потом заливает лицо, и я вижу, как Охотник и Ждущий выводят причудливые па своего последнего танца смерти. Вот паук блокировал выпад когтистой руки, длинные лезвия высекли искры из его брони. Нити паутины режут лицо, кровь залила глаза, и я не вижу ничего, кроме размытых фигур побратима и Ждущего. Плевать на все, Даша где-то рядом. Нужно предупредить…
– Даша, беги! Беги в деревню!..
Послышались приглушенные хлопки, паук дергается и всей тушей разворачивается в другую сторону, заслоняя от меня стрелка. И вот знакомые и от этого еще более громкие щелчки бойка. Патронов больше нет.
– А-ах!..
Это даже не крик, просто бессильный вздох. Но оттого, что я узнаю голос, он становится таким громким, что, кроме него, я больше ничего не в состоянии слышать. Паутина опадает, рассыпается в тлен, и что есть силы я бегу на голос, потому что почти ничего не вижу. Кровь липкой пленкой залепила веки, их с трудом удается разлепить. Мельком вижу придавленного тушей паука Охотника. Побратим, собрав последние силы, раскроил паука от головы до закованного в броню брюха. Но сделал он это, уже будучи мертвым, его желтые глаза погасли, жизнь оставила их. Шатаясь от кровопотери и непонятного жжения в ранах, я вижу девушку. Охотник сумел заслонить ее своим телом, но было уже поздно. Два удара острыми навершиями паучьих лап пробили легкое, но второй не достиг цели, попав чуть ниже сердца.
Какая она легкая, тело словно бы совсем ничего не весит!.. Короткие волосы падают на лицо, я трясущейся рукой силюсь их убрать, кровь капает с пальцев ей на ресницы, глаза открываются.
– Мы… встретились, я же говорила.
Изо всех сил я вглядываюсь в начинающие тускнеть серые глаза. Так долго не видеть этого лица, этой улыбки. Но смерть крадет все краски, губы начинают синеть, из горла девушки вырывается хрип.
– Я убью их всех. Обещаю тебе, никто не уйдет!..
Бледная, в царапинах и ссадинах рука ее тянется к моему лицу. Ладонь тоже в крови, Даша зажимала рану. Кажется, она не слышит, все ее усилия направлены на то, чтобы удержать сознание, еще раз посмотреть, дотронуться.
– Кровь… У тебя кровь на лице.
И кровь на моих губах, ее кровь. В последнее мгновение она замирает, я ловлю ускользающую ладонь своими пальцами и слышу, как по телу девушки проходит судорога. Изо всех сил я сжимаю обмякшее тело, сердце рвет неизбывная дикая боль и ярость. В голове бьется и пульсирует только одна мысль: «Я убью вас всех, никто не уйдет! Всех!..»
