Перед входом в боковую дверь, ведущую в подвал, нас поджидало двое бойцов клана Алхимиков. Ребята были экипированы в бронекостюмы, которые клан производил только для своих, и никому из посторонних такой заполучить не удалось. По внешнему виду броня напоминала старые комплекты штурмовиков «Братства Обелиска»: глухой шлем с круглыми буркалами визионной системы, дыхательные фильтры, защищенные искусно подобранным бронекожухом, и явно проступающие стержни экзоскелета, позволяющего бойцам двигаться относительно быстро в любых условиях. Каждый Алхимик был вооружен ручным пулеметом с навинченным на ствол барабаном «тихаря» и с пристегнутым коробом на сотню патронов. Два таких облома вполне способны остановить целый взвод, а может быть, и больше. Один из них выразительно поднял ствол, как только мы подошли на расстояние десяти шагов. Однако спустя пару мгновений оба, опустив оружие, посторонились, жестом предлагая пройти в открывшуюся бронированную дверь. Кудряш удивленно посмотрел на меня, но пошел следом.
Лишь когда мы спускались в подвал, он тихо поинтересовался:
– Сколько раз ходил мимо, но всегда эти обломы никого не подпускают на десять шагов. В баре говорят, что там внизу Кепка хранит все, что скупает у народа.
Я только пожал плечами. Само собой, хозяин шалмана балуется скупкой. Старательская судьба переменчива, по пьяной лавочке спустить можно все, до последних трусов. Лестница оканчивалась, как и прежде, узким прямоугольным тамбуром с окованной стальным листом овальной дверью, окрашенной в темно-серый цвет. Камеры перед дверью, конечно, не было, Алхимикам они просто не нужны.
Обернувшись к артельщику, я предупредил:
– Мы пришли к очень серьезным… людям, Кудряш. Ты здесь для того, чтобы увидеть истинное лицо обитателей Зоны. Смотри и привыкай.
На обветренном лице приятеля ничего не отразилось, но в глазах промелькнуло беспокойство. За дверью что-то лязгнуло, она отворилась наружу. Мы прошли внутрь небольшой квадратной комнаты. Как всегда, в центре ее стояли рассохшийся однотумбовый канцелярский стол советского образца и старинное кресло с высокой резной спинкой. Сидевшая в нем фигура в просторном выцветшем дождевике склонилась над столешницей. Лицо пряталось в глубокой тени, которую отбрасывал свет тусклой электролампочки, оправленной в самодельный жестяной абажур и подвешенной под потолком так, чтобы свет падал только на столешницу и пространство перед столом. Представитель клана ученых, как обычно, скрывался в глубокой тени.
