До слуха доносились крики:
— Отсечь голову этому нечестивцу!
— Казнить!.. Политика требует, политика!
Сквозь туман Бабур все еще видел слезы Гова, текущие по бороде с проседью. Вот этот человек, такой живой, такой здоровый, должен превратиться в труп? И он, Бабур, должен разрешить убить его? Почему? Потому что все беки так считают?
А может быть, беки и на самом деле обманывают его, Бабура? Может, вот такие беки столкнули отца с обрыва? А завтра или послезавтра они покушатся и на жизнь самого Бабура?
— Учитель! — Бабур глухо обратился к Ходже Абдулле.
Тот наклонился к плечу Бабура:
— Надо держаться, мой амирзода!
— Что делать, скажите! — прошептал Бабур.
— Выносить приговор. Беки требуют казни.
— А вы, учитель?
Что значит какой-то Гов, если на карту поставлена судьба Андижана, судьба всей Ферганы?
— Мой амирзода, — перешел на шепот и Ходжа Абдулла. — В такой опасный миг нельзя идти против беков. Прикажите… Надо казнить…
И на другой день на площади перед арком под грохот барабанов дервиша Гова казнили.
И в день этой казни с наступлением темноты Ахмад Танбал незаметно отправился в Ахсы.
1
Мулла Фазлиддин съездил на денек в Андижан и вернулся в Куву в большой тревоге.
К новому повелителю, к Бабуру, он поехал с намерением просить защиты. Он верил, что такая защита будет дарована, важно было попасть к молодому мирзе. Зодчий знал Бабура, часто беседовал с ним во время постройки загородной усадьбы, знал, что венценосный подросток обладает прекрасной памятью на стихи и любит поэзию. И живопись любит, почему и подарил ему зодчий изображение великого Навои. Благодарный Бабур надел тогда на муллу Фазлиддина златотканый чапан. Теперь мулла Фазлиддин собирался рассказать Бабуру о несправедливостях, которые учинили над ним самоуправцы-беки, и Бабур, конечно, внемлет ему, защитит его…
Не пропустили зодчего к Бабуру!
Узун Хасан с Якуб-беком не пропустили.
Первый направил муллу Фазлиддина ко второму,! к Якуб-беку. Богатейший и льстивейший, бек этот дал на оборону Андижана денежные суммы позначительнее, чем другие, и нукеров держал при себе — на всякий случай — больше, чем другие, и каждый раз подчеркивал свою преданность Бабуру сильней и хитрей других. Зачлось это все, и стал Якуб-бек первым визирем, довереннейшим лицом. И потому в ответ на просьбу муллы Фазлиддина лицезреть молодого мирзу «по делам зодчества в государстве» позволил себе оборвать просителя:
— Сейчас нашему молодому повелителю нужны не зодчие, а воины, как можно больше умелых воинов! Приходите, когда кончится война!
