Рок попытался стянуть кусочек прямо с противня, и Таня шлепнула его по руке. Тони вообще не интересовался костром, а возился неподалеку в песке с куском дерева, похожим на кар.
– А где Би? – спросила Таня. – Она будет есть?
– Наверное, у себя в машине. Я ей отнесу.
Би пришла сама и села прямо на песок рядом с одеялом Мириам. Шейного платка не было, и широкий воротник комбинезона оказался расстегнутым, открывая взгляду мешанину черных трубок, обвивавшихся вокруг ее шеи.
– Разъезд рейдеров только что погиб неподалеку, – сказала она. – Очень быстро, всего несколько криков. Вкусно пахнет. Ты знаешь, мне давно так не хотелось есть.
– Хорошо, сейчас как раз картошка доварится. Только мясо, наверное, очень жесткое, ты осторожнее.
– Я помню, не волнуйся. Теперь сюда никто не сунется. До прихода основных сил они будут обходить этот участок хайвея. Я включу оповещение на ночь. Кажется, здесь есть волки.
– Мы будем жечь костер, и они не нападут, – сказала Мириам, увидев испуг в глазах Тани.
– Правильно.
Мириам подвинула противень Би.
– Осторожно, он горячий.
Но воительница уже взяла прожаренный кусок мяса рукой в перчатке, подула на него и жадно впилась зубами.
– Ты радуешься? – осторожно спросила ее Таня. – Потому что те рейдеры погибли?
– Да. – Би прожевала мясо. – А ты нет?
– Я думаю, что это неправильно – радоваться, когда кого-то убили.
– Неправильно, но мне больше радоваться нечему.
– Ты могла бы…
– Что?
– Нет, ничего. – Таня тоже потянулась к мясу, но отдернула руку. – Горячо!
– Конечно. – Мириам дала ей длинную вилку. – Снимай его осторожно и раздавай. Будешь за старшую.
– Видимо, не могла бы, – задумчиво сказала Би и потянулась к следующему куску.
Они ели жадно, как дети, которые пережили голод. Би сжевала всего два кусочка, а потом только наблюдала со стороны. Мириам раскладывала картошку по жестяным тарелкам, хлопала Рока по пальцам, когда он слишком часто тянулся к мясу, выбирала самые мягкие кусочки для Тони и тоже смотрела. Она привыкла судить о людях по тому, как они едят. Иногда это говорило о человеке больше, чем он сам мог о себе рассказать.
Таня ела аккуратно, но чувствовалось, что она очень голодна. Тем более удивительно было, что девочка ни разу об этом не обмолвилась.
Рок ел быстро, много и шумно, чавкая и иногда пытаясь говорить, как и полагалось ребенку в его возрасте.
Тони жевал мясо тихо, задумчиво и большую часть трапезы казался погруженным в себя.
А Би… ей было все равно. Мириам показалось, что, будь вместо мяса сухая ветошь, Би съела бы ее точно так же, быстро и равнодушно. Когда она смотрела на детей, на ее лице менялись совсем непонятные Мириам выражения – сожаление, грусть, сомнение, словно женщина пыталась что-то вспомнить и не могла. Она не улыбнулась, даже когда Таня погналась за Роком, утащившим самый большой кусок мяса, и загнала его на крышу домика.
