Таким образом, в интуитивном плане проницание Августина превышает постижение Канта, однако в познавательном ракурсе Кант гигантски превзошёл всё, до него существующее, и, главное, человек, как психическое тело Аристотеля, у Канта стал философским телом. Этим Кант не только деформировал сложившееся понятие о человеке, но и реформировал целевое назначение философии: философия у Канта названа "законодательством человеческого разума" и, естественно, основным предметом её становится человек как носитель разума. Но автором настоящей философской мудрости о человеке необходимо считать Иоганна Готлиба Фихте. Теория философской культуры необходимо числит за Фихте более значительный подвиг и почитает его как гениального мастера рациональной науки и творца рационального метода в его завершающей и совершенной форме. Идеалистическая философия Фихте стала одной из вершин свершений человеческого духа благодаря кардинально новой, самостоятельной, отличной от кантовского познания духа, линии раскрытия человека как природного уникума, и родословная философии абсолютного (философии человека) имеет своё гностическое начало в глубокомыслии немецкого философа. Механизм, посредством которого Фихте выявляет "назначение человека", помимо чрезвычайной важности ens se (само по себе), показателен для русского духовного мыслетворчества, находящегося в авангарде философии абсолютного, как познания человека. Русская духовная философия недооценивала фихтевские родоначальные корни и черпала западную мудрость почти исключительно у Гегеля, Шеллинга и Маркса, не обладающих, при всех своих достоинствах, в отношении человека завершённостью и филигранной методой Фихте.
К проблеме человека Фихте подходит в отличие от множества гуманистических деклараций и выступлений, рассчитанных больше на пропагандистский эффект, осмотрительно, в сухой академической манере, как учёный, наученный Кантом блюсти опыт в качестве отправной точки и метод в значении совершенно ясного средства. Фихте начинает с изложения: "Только согласным между собой показаниям моих чувств оказывал я доверие, только постоянному и неизменному опыту; я трогал руками то, что видел, я разлагал на части то, что трогал, я повторял мои наблюдения, я повторял их многократно; я сравнивал между собой различные явления и только тогда успокаивался, когда мне становилась ясна их взаимная зависимость, когда я мог заранее предсказать явление, и когда наблюдения оправдывали такое предсказание". Итак, скрупулёзно очерчен метод исследования, и именно
