— Сыграем в шахматы? — предлагает Йонте, подбирая с пола клочок бумаги.
— Нет. Не успеем. Мне скоро домой, папа будет звонить.
Йонте усаживается за стол.
— Так долго продолжаться не может, — говорит он хмуро. — Ты связан по рукам и ногам. Он что, тебя за сосунка держит?
— Не знаю, — бормочет Сикстен. — Уж такой он.
— Просто ему надо жениться, — заявляет Йонте.
— Зачем?
Сикстен изумленно смотрит на друга. Но Йонте его словно не замечает. Он глядит на Мадонну — он не знает женщины красивее.
— Ему нужна настоящая женщина, — повторяет Йонте.
— И думать забудь, — вздыхает Сикстен. — Не захочет он. Был уж раз женат.
Но Йонте так легко не сдается.
— Тогда бы он тебя оставил в покое. Появились бы другие заботы, и не надо было бы тебе ходить за ним как пришитому.
— Да ему наплевать на женщин. Честное слово! — сопротивляется Сикстен.
— Просто еще не встретилась подходящая, — настаивает Йонте.
Он крутит глобус, словно хочет отыскать на нем ту самую, подходящую.
— Где же он её отыщет? — спрашивает Сикстен.
— Это уже наша забота.
Но сегодня они не успевают всё как следует обсудить. Сикстену пора домой. А Йонте еще хочет прочитать ему своё последнее стихотворение.
На это тоже нужно время.
Йонте усаживается перед микрофоном. Вертит ручки звуковой установки. Пытается добиться, чтобы голос из громкоговорителя звучал как надо — должен получиться глухой сумрачный поэтический голос.
Сикстен устраивается на кровати и готовится слушать.
— Называется «Никогда», — объявляет Йонте и начинает читать.
Никогда я не чувствовал жара
Влажных женских губ на моих губах
Ночью, когда сирень сияет, как тысяча звезд.
Никогда моя кровь не вскипала так жарко в висках,
Что луна в небе бледнела.
— Ну, что скажешь? — спрашивает Йонте, окончив чтение.
— Классно, — восхищается Сикстен. — А теперь мне пора.
Сикстен бежит всю дорогу до дома. Ему надо спешить. Уже стемнело, а он забыл повесить одежду сушиться.
Только он открывает дверь — звонит телефон.
Сикстен знает, кто это.
Папа и Сикстен опаздывают в школу. Сикстен едва успел высушить выстиранную вчера одежду. Он сушил её феном. Хорошо, хоть фен еще не сломался.
— Поторапливайся! — кричит папа.
— Ладно, — отзывается Сикстен.
Когда они появляются в классе, все уже пропели «Расцветай, всё кругом». Папа и Сикстен стоят в дверях и смотрят, как Эмма вручает учительнице цветы.
На девочке кофточка с бахромой и потертые джинсы.
Такой Сикстен её еще никогда не видел.
— Это вам от нашего класса, мы все собирали деньги, — объясняет Эмма.
