Радуга Фейнмана. Поиск красоты в физике и в жизни | страница 60



Он подмигнул мне.

– Это был мой пропуск в Калтех, как-никак, м?

Мы нашли комнату Чувака-Паука, постучали, он открыл. Тощий, в калтеховской футболке на несколько размеров больше необходимого. У него была большая комната, залитая свежим солнечным светом, но вряд ли ему это нравилось. Ему бы и в пещере отлично было, подумал я. То же касалось и главных, судя по всему, обитателей комнаты – нескольких сотен пауков.

Комната была с математической эффективностью заставлена ломберными столиками – но не для удобства людей. Между ними едва можно было протиснуться. На столиках рядами стояли пластиковые стаканчики. В каждом жило по пауку – или, по крайней мере, паукообразному гаду. Громадные пауки. Малюсенькие. Волосатые. Лысые.

– Там и вон там, – пояснил он, – ядовитые… Выползти они не могут, – прокомментировал Чувак-Паук. – Смотрите, – он накренил один стаканчик, чтобы показать, какие у него скользкие стенки и паук не может по ним взобраться. Воском он их покрыл? Или полиамидом? Непонятно. Однако так или иначе фокус сработал. И слава богу, подумал я. Но следом подумал, что произойдет, случись землетрясение. Под Юрикой год назад, в ноябре, было 7,2 балла. У Константина мысли оказались менее теоретическими.

– Слушайте, – сказал он, разглядывая коллекцию, – а где вы спите?

И тут до меня тоже дошло: в комнате не то что кровати – тут и кресла-то не было. Только столы с пауками.

– Под столами, – ответил Чувак-Паук.

– Девчонкам, небось, нравится, – заметил Константин.

– О, для этого я к ним домой хожу, – ответил Чувак-Паук.

С учетом его интересов и малочисленности в Калтехе студенток я задумался, случается ли с ним «это» вообще. Да и нужно ли оно ему. У него, похоже, любовь с пауками.

Мы ушли.

– Интересно, зачем Фейнман послал тебя смотреть на это? — спросил Константин.

– Не знаю. Но он прав. И впрямь интересно, – ответил я.

– В болезненном смысле слова, – заметил он.

Я пожал плечами.

– По-моему, он вполне счастлив.

– Слушай, некоторые больные люди счастливее всех. Они слишком больны, чтобы понимать, какие они должны быть несчастные.

Он остановился прикурить сигарету.

– Шварц, наверное, тоже счастлив. Может, спит под бухтой струн, – сказал Константин. Не торопясь выдохнул клуб дыма. Я вдруг тоже захотел сигарету. Мне показалось, что Константину она доставляет глубочайшее наслаждение. – Дай знать, если захочешь поизучать решетки, – сказал он. – Обещаю тебе одно… спать под столом с пауками – или струнами – не придется.