Но у самых дверей парикмахерской Вайшнорас мешкает:
— Может, лучше я один? Зачем эти жертвы?
Они останавливаются и смотрят друг на друга. В глазах ученика — жалость, в глазах учителя — колебание.
— Пошли! — решается Юркайтис. — Сейчас или никогда.
Он с любопытством смотрит, как растет под стулом горка рыжих волос, как вылезают в зеркале бесстыдно голые уши, большие, торчащие в стороны, словно у хомяка, которого недавно нарисовали в классе его ребята.
«Лопоухий, надо же. И как это я в детстве не заметил, когда дядя Повилас брил под нуль солдатской машинкой. А что Вайшнорас?»
Краем глаза он косится на подростка, который с унылой миной наблюдает в зеркале безжалостное надругательство над собственной личностью. Уши у него упругие и изогнутые, как морские раковины, так и хочется пальцами потрогать.
— Выше нос, Вайшнорас, — говорит учитель, — ты лучше на меня посмотри.
Вайшнорас поворачивается к нему и прыскает со смеху. Обоим становится весело.
— Лопоухий, гляди, только что ушами не машу, — хохочет Юркайтис.
— А я хомяк, вот как на доске рисовали!
Учитель хмурится. Ему уже надоели напоминания об этой неприятной шутке.
— Вы чего, рассердились?
— Рассердился.
Хлопнув дверью, он выходит на улицу.
«Неужели с каждым придется так возиться? Ведь в классе еще пять волосатых личностей». «Порядок такой». Неудачный день.
Ио неудачи еще только начались. Едва перешагнув порог учительской, он почувствовал любопытные взгляды коллег.
— Тебя к завучу вызывают, — с глубоким состраданием сообщила Кериите. — Опять дров наломал?
Что такое снова? Он минутку подумал, пустыми глазами глядя перед собой.
«Плохо готовлюсь к урокам? Журнал не в порядке? Аморальное поведение? Но почему?»
— Чего стоишь, иди, — подбодрила Керните.
Юркайтис вздрогнул, кивнул ей и кисло усмехнулся:
— Из-за тебя, что ли?
— Ну, вот еще…
— Знаю-знаю, — пробормотал Юркайтис и неуклюже направился к дверям.
«Конечно из-за нее. Второй год дружат и никак не поженятся. Подумать только, какие аморальные. Интересно, сама наябедничала или начальство сверху учуяло?»
Завуч оказалась еще злее, чем он предполагал. Несколькими шагами она пересекает кабинет и резко поворачивается к нему.
— Взгляните-ка, — она указывает на скромно белеющее на краю стола письмецо. — Хотелось бы думать, что это измышление.
Юркайтис пробегает письмо и пожимает плечами.
— Увы, это правда.
— Как?! — завуч даже наклоняется, чтобы посмотреть ему в лицо. — Вы могли ударить малолетнего ребенка?
