— Я все понимаю, — говорила мама, — но ты меньше пачкаешься, если я тебе помогаю.
— Какая уж разница, мама? — отвечал Давид, но про себя все же признавал иногда, что мама не так уж не права.
Забравшись в мусорный ящик, Давид начинал разрывать мусор обеими руками. Там, где было трудно, он помогал себе палкой или обломком доски. Мама объяснила ему, что нужно искать шелуху от картошки, кожуру свеклы, морковки или яблока и любые другие остатки пищи. Иногда ему удавалось найти также сухой и заплесневевший кусочек старого хлеба. Все это Давид собирал в маленькую плетеную корзинку. Когда корзинка наполнялась, он передавал ее маме, которая стояла возле ящика снаружи. Потом они с мамой шли домой, и там мама перебирала всё, что они нашли, чистила, мыла и варила из этого немного еды для всей семьи. Правда, ей самой, как взрослой и главе семьи, выдали в гетто «продовольственную карточку», но по этим карточкам давали так мало еды, что те, у кого, кроме карточек, ничего больше не было, мало-помалу умирали голодной смертью.
Зимой рыться в ящиках было очень трудно, потому что сильно мерзли руки. Но потом Давид нашел рваные шерстяные перчатки, и мама починила их для него. Летом разрывать мусор было куда легче. Но летом в ящиках сильно воняло. И еще летом ему очень докучали мухи. Они беспрерывно жужжали над головой и садились на лицо. Напрасно Давид объяснял им, что они зря садятся, потому что у него на лице нет никакой еды и поэтому им лучше поискать среди отбросов, как это делает он сам. Но когда он находил что-нибудь особенно вонючее, то откладывал это в сторонку, и тогда мухи сразу слушались его и перелетали туда все до единой — и обыкновенные мухи, и даже те, что с блестящим зеленым брюшком, «мухи с мертвецов», как называл их Иоси.
Был теплый день в конце июня. Давид залез в очередной ящик, но не нашел там ничего такого вонючего, чтобы отвлечь надоедливых мух. Поэтому они не слушались его уговоров и не оставляли его в покое. Но он упорно продолжал рыться в мусоре, и мало-помалу его корзинка все-таки наполнилась доверху.
— Мама? — позвал он, чтобы передать ей свою добычу.
Но на этот раз мама почему-то не отозвалась, и ее рука не появилась, как обычно, над ящиком, чтобы принять корзинку. Давид поднялся и выглянул наружу. Мамы не было. И вообще вокруг не было никого. Только неподалеку в переулке, под стеной гетто, группа ребят играла в футбол. Давид спрыгнул вниз и торопливо обошел ящик кругом. Мамы не было нигде. Может быть, она куда-то отошла? — подумал Давид и бросился вдогонку. Он бежал по улице и на бегу вглядывался в лица прохожих. Какая-то женщина, которая сидела, согнувшись, на ступеньках магазина, показалась ему издали похожей на маму. Он подбежал к ней, но увидел, что ошибся. Давид повернул и побежал обратно, к мусорному ящику, — может быть, она уже вернулась? Но там стоял только какой-то незнакомый человек, опорожняя мусорное ведро. Мамы по-прежнему не было. Она исчезла так внезапно, как будто земля вдруг раскрылась, проглотила ее, а потом закрылась снова.
