Казакам пришлось биться насмерть с врагами в своих куренях. Многие были призваны на военную службу, и в станице остались главным образом старики да молодежь. Сопротивление, было ожесточенным, но разрозненным. К тому же ногаи там, где они встречали отпор, вызывали пожары, бросая стрелы с зажженной паклей на камышовые крыши. Тогда показывались огненные языки, взметало ошалело рыжей гривой пламя, сыпались искры, и задыхающиеся от дыма казаки, выбегая из огня, гибли в неравных схватках.
Только крыша станичной избы была железная. Ногаи несколько раз бросались туда на приступ: они знали, что здесь хранятся казна, порох и пули. Но девять засевших в избе молодых казаков-«сидельцев» во главе с атаманом Сухоруковым не подпускали близко ногаев, открыв сильный оружейный огонь. Неподалеку пылал, как костер, казачий курень, и оттого вокруг избы было светло, и подкрасться к ней незаметно ногаи не могли. Десятка два из них были здесь убиты и ранены. Тогда ногаи, оставив небольшой отряд у станичной избы, рассыпались по станице.
Как только ногаи ворвались в станицу, церковный сторож Пафнутьич, заперев на засов тяжелую дубовую дверь, забил в набат, и с тех пор не умолкал надтреснутый, жалобный, молящий о помощи звук колокола. С ним смешивались вопли женщин, которых степные хищники волокли в ненавистный полон, стоны раненых, гортанные крики ногаев, стук конских копыт, грохот ружейных и пистолетных выстрелов.
Из горевшей хаты вблизи станичного правления выбежали седобородый казак Ковалев Тихон и его два сына-подростка. Они стали пробиваться в сторону правления. Красноватыми молниями в свете пожара сверкали клинки их сабель.
— Глядите, — крикнул Сухорукое «сидельцам», — бьется Тихон по-богатырски! Да и сыновья под стать ему. Неужто ж оставим их на погибель?
Сухоруков, отодвинув тяжелый железный засов и приказав трем «сидельцам» оставаться в избе, выскочил с шестью остальными навстречу Ковалевым. Выстрелами и саблями «сидельцы» проложили дорогу к смельчакам и вместе с ними, под прикрытием огня оставшихся в избе казаков, возвратились в нее.
Пять часов длился набег ногаев на станицу. Много бед они причинили. Одних только убитых или сожженных вместе с хатами станичников было сорок пять. Погибло немало детей. Восемнадцать женщин ногаи захватили в плен. Угнан был почти весь станичный табун, начисто ограблены многие казачьи семьи.
Семья Хохлачевых уцелела: на окраине станицы ногаи не задерживались. Им было известно, что нескольким казакам удалось прорваться и умчаться в соседнюю станицу с просьбой оказать помощь «с великим поспешением».
