А на сучьях и ветвях холма, в ржавой топи мохового болота, в глубине неба вторили миллионы певцов…
В десяти шагах от шалаша пели и дрались два черныша: равные по силе бойцы. Они то отступали с опущенными до земли распушенными шеями, состязаясь в силе и красоте голосов, то сшибались грудь в грудь. Перья летели во все стороны, сами бойцы падали навзничь. Но и свалившись, не прекращали они боя. Уцепившись за щеки крепкими клювами, они рвали, пригибали один другого к земле. Окончательно обессилев, не двигали и шеями, а лишь конвульсивно подергивали лапками. Потом, вскочив, снова разбегались…
На березку в середине токовища с нежным квохтаньем опустились несколько тетерок. Что стало с бойцами! Даже самые измученные снова ринулись в бой. А как закипели, заклокотали их песни.
Тетерки беспокойно вертелись, вытягивали шеи, рассматривали соперников, все время не переставая подбадривать их поощрительным квохтаньем.
На одну минуту слетали они к избранному рыцарю и улетали с ним в темный сосновый бор.
Жарким костром разгоралось утро. Алексей Матвеич смотрел, слушал, думал: ему не хотелось прерывать песен, нарушать выстрелом торжественную красоту птичьего праздника. Но время тока кончалось. Рокотов выбрал пару ближних к шалашу бойцов и выстрелил. Эхо подхватило выстрел, бросило его в Гулкий холм, и он долго еще грохотал там, дробясь о бронзовые стволы сосен. Птицы, срезанные дробью, упали, но за облаком порохового дыма ни Гордюша, ни Алексей Матвеич их не видели.
Выстрел только на мгновение прервал песни и схватки, но через минуту тетерева запели с новым азартом. Дым рассеялся. Убитые птицы лежали, вытянув шеи, точно утомленные и заснувшие певцы.
Солнце поднялось над горизонтом. Ток затихал. Тетерева разлетались. Алексей Матвеич и Гордюша собрались уже вылезать из шалаша, как увидели двух птиц. Впереди, с устало волочащимися крыльями бежал старый крупный петух. Следом, опьяненный первой победой, молодой черныш. Это были последние бойцы. Алексей Матвеич вскинул ружье и выстрелил в переднего.
И снова грохот на Гулком холме долго сотрясал воздух, а облако порохового дыма колыхалось над поляной. Когда дым рассеялся, они увидели убитого старого петуха. Второй улетел к лесу.
Через токовище, озаренные ранними лучами солнца, пролетали лебеди. Огромные, как продолговатые глыбы незапятнанного снега, тела их были окрашены в пурпурный цвет зари. Шеи вытянуты. Лебеди перекликались между собой.
Дальше, дальше. Вот уже чуть видны всплески их крыльев, точно платком с уходящего в море корабля помахала дорогая невидимая рука.
