— Хочешь, дам страшную клятву?
Дать «страшную клятву» означало у Юли поклясться всеми родные близкими.
— Притвора! Значит, ты меня разыграла?
— Да. И попала в вашу постель. Теперь расплачиваюсь. Со мной поиграли и отсылают к мамочке.
— Юля!
— Шучу. Недельку я у мамы выдержу. Только объясни — это так серьезно? С тем убитым? Он к нам лез? Не к Сорину?
— К Сорину. Какие у нас с тобой секреты?
— Ну-у-у… — многозначительно протянула Юля. — Как знать? Может быть, одну из твоих бывших любовниц наши разговоры о-о-о-очень интересуют.
— У нас даже на окнах сигнализация, — пропустив мимо ушей выпад, продолжал Фризе. — Серьезные люди сто раз все проверяют, прежде чем пойти на дело.
Фризе слукавил. Два года назад в его квартире, поставленной на милицейскую охрану, уже побывали неизвестные. Или известные? На картине «Мучения святого Себастьяна», на лицо мученика наклеили цветное фото Владимира. Хотели предупредить — «Мы все можем!» До сих пор он не отклеил фотографию. Оставил себе в назидание.
— Нет, Юля! Не к нам он лез!
— Тогда почему ты меня выдворяешь?
— Мне надо закончить поручение банкира.
— Копаться в архиве опасно для жизни?
— Нет конечно. Но некоторые совпадения меня насторожили. Буду теперь копать, как терьер барсучью нору.
— И каждый раз, как только ваша милость будет охотиться на очередного барсука, меня ожидает ссылка?
Впервыe за время разговора в ее словах прозвучала обида. И Юля показалась Фризе такой хрупкой, такой беззащитной, что ему вдруг захотелось увезти ее куда-нибудь на край света. Где нет бандитов и насильников, не надо бояться сесть в лифт с незнакомым человеком.
А лучше, чтобы там и лифтов не было. И люди жили в маленьких уютных домиках на берегу моря. Или озера. Если это Женевское озеро. И не боялись мафии.
Но такого места на земле не существовало. И единственным человеком, который мог уберечь от опасностей Юлю, был он сам, навлекавший на нее эти опасности.
Но ничего лучшего, как отправить ее к маме, в голову ему не приходило.
ПРОПАЖА
Таиска оказалась права — все попытки Фризе проникнуть в читальный зал хоть на пять минут раньше официального открытия результатов не дали. А в двенадцать часов у дверей зала уже собрались основные завсегдатаи. Генриетта с Зинаидой, краснощекий старик и даже несколько студентов. Генриетта, как это всегда бывало с ней в первой половине дня, выглядела румяным, но кисло-сладким хомячком. Она лениво шепталась о чем-то с блондинкой, и только ослепительная улыбка, подаренная Зинаидой Владимиру, заставила ее насторожиться.
