— Перестаньте! — крикнул Квентин, стиснув подлокотники кресла. — Все это неправда. Чудовищная выдумка. — Он сглотнул, потом откашлялся. — Я не принимал ванны.
— Вы утверждали обратное, — возразил Вексфорд.
— Дважды, — напомнил Берден. Одно-единственное слово упало, словно капля холодной воды.
— Знаю. Я солгал. — Квентин густо покраснел и закрыл глаза. — Вы не нальете мне выпить? Виски. Оно там.
Берден посмотрел на Вексфорда, и старший инспектор кивнул. Виски обнаружился в маленьком шкафчике под окном. Берден налил в стакан примерно на дюйм и вложил в руку Найтингейла, сомкнув на стекле его трясущиеся пальцы. Квентин выпил; зубы его стучали о край стакана.
— Я расскажу вам, где был, — сказал он.
Вексфорд отметил, что Найтингейл, по крайней мере, уже пытается унять дрожь в голосе.
— Но только вам. Я бы хотел, чтобы инспектор оставил нас одних.
А если он собирается признаться в убийстве?.. Вексфорду это не понравилось. Но ему нужно знать правду. Он быстро принял решение.
— Вы не подождете снаружи, инспектор Берден?
Инспектор послушно вышел, даже не оглянувшись. Квентин тяжело вздохнул.
— Не знаю, с чего начать, — произнес он. — Я бы мог ограничиться фактами, но мне нужно хоть как-то оправдать себя. Боже, если бы вы знали, какое раскаяние, какой стыд… Простите. Я пытаюсь взять себя в руки. Ну, мне… нужно с чего-то начинать.
Он допил остатки виски, оттягивая неприятный момент. Затем сказал:
— Я хочу, чтобы вы знали — вы не ошиблись, описывая наши взаимоотношения с женой. То есть мы были счастливы вдвоем, но с годами наш брак потускнел. Да, именно так. Я смирился. Подумал, что это неизбежно, когда люди живут вместе так долго, как мы, и у них нет детей. Мы никогда не ссорились. Думаю, должен вам сказать, что если бы моя жена полюбила кого-то другого, я бы не рассердился. И даже не стал бы возражать. Наверное, ревновал бы, но — боже сохрани! — никогда бы не выразил свою ревность насилием или каким-либо другим образом. Хочу, чтобы вы знали.
Вексфорд неопределенно кивнул. Слова сидящего перед ним человека звучали просто и искренне, были похожи на правду.
— Вы говорили, — продолжил Квентин, — что у людей, связанных с убийством, нет права на личную жизнь. Я должен рассказать вам о своей личной жизни, и тогда вы поймете, почему я сделал то, что сделал.
Найтингейл вдруг вскочил, метнулся к книжным полкам и прижал ладони к сафьяновым и золоченым переплетам. Не отрывая невидящего взгляда от букв на корешках, он продолжил:
