— Володя, братик, не надо так… успокойся, — послышался из артистической голос Игнатия Федоровича.
— Володька, плюнь! Спектакль задержишь, если он тебя не загримирует, — сказал помреж.
Дверь распахнулась, и из нее стремительно, огромными шагами вышел Володя Иванов в костюме Любима Торцова. Выставив вперед одну ногу, рубя ладонью воздух, он с запалом отчеканил:
— Предупреждаю! Если сегодня какая-нибудь скотина хоть один только раз назовет меня Хвостиком, я… я уйду со спектакля. Предупреждаю! — Он повернулся и так же стремительно удалился в артистическую, бросив гримеру на ходу: — Идем!
Откуда-то из-за кулис появился Гордей Торцов, уже вполне одетый, с наклеенными усами и окладистой бородой.
С минуту он копался за пазухой, поправляя там подушку, выполнявшую роль купеческого брюшка, потом сказал басом:
— А Вовка и впрямь сорвет спектакль.
— Сорвет не сорвет, а роль испортит. — Грызя в раздумье ногти, помреж прошелся по сцене.
Володя Иванов был рослым юношей, с орлиным носом, со строгими глазами, над которыми круто поднимались от переносицы четкие брови, с темными волнистыми волосами, зачесанными назад. Кличка «Хвостик» никак не вязалась с его обликом.
Я спросил Родю, откуда взялось это смешное прозвище.
— Да-а, ерунда какая-то, — отмахнулся помреж, но все-таки пояснил: — Решали как-то пример по алгебре, а Вовка замечтался и не решал. Вот преподаватель спрашивает одного из нас: «Чему равен икс?» — «Двенадцать и две десятых». Потом математик заметил, что Вовка мечтает, и к нему: «Чему равен икс?» — «Двенадцать». — «Ровно двенадцать?» А Вовка число «двенадцать» расслышал, а остальное не расслышал. «Нет, говорит, с хвостиком. Двенадцать с хвостиком». А преподаватель у нас довольно ядовитый старик. «Поздравляю вас, говорит, с открытием новой математической величины, именуемой „хвостиком“».
— С тех пор Вовку так и зовут, — вставил «Гордей Карпыч». — А знаете, какой он самолюбивый!
— Ага, — кивнул помреж. — Мы, старшеклассники, это быстро у себя пресекли, а мелкота — ни в какую. Мы и к вожатому их таскаем, и лупим даже, а они все Хвостик да Хвостик. И не то чтобы назло, а так… отвыкнуть не могут.
К нам подошел «Африкан Саввич Коршунов», отвратительного вида старик (надо отдать должное гримеру) с лысым черепом и козлиной бородкой.
Помреж рассказал ему о столкновении Володи с гримером, и «богач» кивнул головой:
— Факт, испортит роль. Как пить дать.
— Почему же испортит? — возразил я. — Ведь его и раньше звали «Хвостик», а как он хорошо на репетициях играл…
