Пообедав и неторопливо погладив белье, которое накануне прокрутил в стиральной машине, Борис сунул водку в полиэтиленовый пакет. Закуски он не брал. Один раз попытался, но Подберезский встретил такую инициативу в штыки. Закрыв входную дверь, Рублев спустился вниз по лестнице и зашагал к ближайшей станции метро.
– Здорово, Комбат! – радостно поприветствовал Бориса Подберезский. – Давненько мы с тобой не общались!
– Опомнись, Андрей, две недели тому назад у…
– Я об этом не забыл. Но то было в большой компании. А вот так, вдвоем, чтобы можно было спокойно поговорить, мы давно не собирались.
– Так получалось! У наших ребят косяком пошли дни рождения, когда тут еще сидеть за бутылкой вдвоем. Никакой печени не хватит!
– Ну, Иваныч, как ты заговорил. Помню, раньше…
– Годы, Андрюха, идут. Да и раньше я особо спиртным не увлекался.
– Не увлекался, это верно, хотя выпить мог дай Бог каждому. Но и о печени никогда не вспоминал. Ладно, какой-то странный у нас пошел разговор. Давай за стол.
Друзья уселись, первую выпили традиционно за ребят, навсегда оставшихся в Афгане. На этой войне Рублев познакомился с Подберезским, эта война их крепко сдружила. Но жизнь ушла далеко вперед, и, помянув павших товарищей, приятели заговорили на темы дня нынешнего, немного подивились резко увеличившейся политической активности граждан.
– Не знаю, как за границей – я имею в виду МКАД, – а внутри большинство граждан живет относительно зажиточно. И на свободы обычного человека никто не посягает. Это мы, бизнесмены, прислушиваемся к каждому чиновничьему чиху, а что до этого инженеру или водителю автобуса.
– Ошибаешься, Андрей. Как мне кажется, обычные люди тоже ощущают произвол чиновников и им надоело зависеть от разных уродов и ничтожеств. Вспомни, в девяностые бал правил криминал, уголовники могли искалечить или даже убить любого человека, причем часто калечили и убивали из-за косого взгляда, а то и от нечего делать. И никакой суд не мог доказать вину бандитов. Сейчас бандюков ощутимо прижали к ногтю, однако пришла другая напасть. Страной теперь правит бюрократия. По сути идет необъявленная война, – сказал Рублев, как бывший строевой офицер. – Я так понимаю: чиновник поставлен для того, чтобы блюсти народные интересы, организовывать процесс, чтобы страна процветала и богатела. А наши чиновники бьются почти исключительно за интересы собственные. Если какой-то бизнесмен даст чиновнику взятку, чтобы на месте детского садика построить стриптиз-клуб, то никакого детского садика не будет. И бюджет новой больницы или спортивного дворца утвердят такой, из которого можно половину украсть.
