— Может, кто-то из твоих знакомых ему рассказал?
— Это маловероятно. У нас нет никаких общих знакомых.
— А ты уже спрашивал у него про аванс?
— Да вроде бы… Что-то такое было.
— Ну и вот, — заключила Хлоя. — Он мог догадаться, что у тебя проблемы с деньгами. В конце концов, полставки недостаточно для нормальной жизни, он должен это понимать.
Мы на мгновение замолчали, обдумывая новую версию.
Мсье Гилель со старомодной, преувеличенной учтивостью проводил до двери последнюю клиентку. Сперва идея о том, что он виновник невероятных происшествий со счетом и телефоном, показалась мне невероятной, но теперь я утвердился в противоположном мнении: старик был очень непрост, его окружала какая-то тайна, и поэтому глупо было исключать его из числа подозреваемых.
Когда мы остались одни, я подошел к его рабочему столику. Он, как обычно, поднял ко мне улыбающееся лицо. Казалось, каждый раз он радовался мысли, что я работаю в его магазине.
— Можно задать вам вопрос?
Он положил книги, которые держал в руке, снял очки и сосредоточенно сдвинул брови, всем своим видом показывая, что готов разрешить любую проблему в классификации или оценке произведения.
— Несколько необычный вопрос, — уточнил я, внезапно смутившись.
— Необычный? — с интересом переспросил он.
— Он не имеет отношения к магазину. Это личный вопрос.
Он помрачнел, он вновь надел очки, взял в руку книги и сделал вид, что собирается вновь погрузиться в работу.
— Я знал, что рано или поздно ты меня об этом спросишь, — произнес он упавшим голосом.
Я решил, что нашел наконец разгадку своей тайны.
— Я рассказал тебе то ли слишком много, то ли недостаточно, — вздохнув, начал он. — Мое одиночество, жизнь без жены и семьи, маленькие странности, темное прошлое… и этот номер, вытатуированный на руке… Каждый человек в конце концов задает мне этот вопрос. Но я не люблю об этом рассказывать, видишь ли, и вот…
— Но я собирался поговорить вовсе не об этом! — перебил я его. Признаться, меня удивила его тирада.
Он встал, вновь снял очки и уставился на меня.
— Правда?
— Правда.
— Понимаешь, я, конечно, ворчу, как не ворчать, но с тобой я готов об этом поговорить, — смущенно признался он. — У писателя хватит такта и ума выслушать все с пониманием. Не то чтобы понять, это никому не удастся. Но хотя бы выслушать.
— Спасибо, мне очень приятно, но речь сейчас вовсе не о вашем прошлом.
Он нахмурился.
— Что, мое прошлое тебя не интересует?
— Ну что вы! — ответил я, удивляясь странному обороту нашего разговора. — Конечно же, интересует, но я никогда в жизни не решился бы расспрашивать вас об этом.
