Эльза тем временем яростно рылась в груде шмоток. Наконец, издав радостный вопль, она извлекла оттуда топик с юбкой и мигом натянула на себя.
— Опля! Ну как, что скажешь?
Она встала передо мной, скрестив руки на груди, в типичной для моделей шестидесятых годов позе.
— Прямо-таки Барби.
— Не смей приравнивать меня к этой дурехе с нечеловечески длинными ногами, пожалуйста. Я же серьезно спрашиваю.
— Ты великолепна.
— Я бы даже сказала, величественна. Так ты уверена, что не хочешь пойти со мной?
Старая песня! Каждый раз мне приходится ее слушать.
— Послушай, тебе вовсе не обязательно с кем-нибудь кадриться! Ты можешь просто там посидеть, выпить стаканчик, поболтать с кем-нибудь, развеяться, в конце концов!
— Спасибо, дорогая, но, пожалуй, не стоит, — ответила я, вновь погрузившись в чтение: авось уговоры прекратятся.
Но не такова была Эльза, чтобы отступить без боя.
— Слушай, ты живешь какой-то неправильной жизнью! Это в конце концов вредно для здоровья.
Я приподняла одну бровь, вяло выражая удивление.
— Да, согласна, моя жизнь тоже не особо правильная. Но я хотя бы развлекаюсь! А ты тут прозябаешь во мраке, хотя завтра у тебя как всегда трудный день и опять на твоих глазах будут умирать люди, к которым ты успела привязаться.
Я застыла неподвижно с ложкой йогурта во рту.
— Говорила я тебе, не надо было соглашаться на эту работу! Ты слишком хрупкая, слишком чувствительная. Не можешь воспринимать эту жуткую реальность со стороны. Берешь на себя чужое горе.
— Я перестала куда-либо ходить, потому что…
— Знаю, знаю! Потому что не ждешь больше любви, не веришь в нее.
Она метнула в меня мрачный взгляд.
— Что читаешь-то? — вдруг спросила она, явно желая меня подловить.
Я не ответила, уже зная, к чему она клонит.
— Про любовь небось книжка, угадала?
В самую точку. Романы были последней территорией, на которой я была готова примириться с любовью в самой ее сентиментальной ипостаси.
— Сама видишь, что не все с тобой понятно! Твои слова противоречат поступкам. «Я больше не верю в любовь, — передразнила она меня. — Отказалась от мужчин». Чушь какая-то!
— Я так не говорю, — возмутилась я, целясь ложкой ей в лицо.
— Нет, но могла бы. Такой тон очень сочетается с околесицей, которую ты несешь, — заявила она, поправляя перед зеркалом топик.
— Ты поправилась. Задница стала просто огромная, — сказала я, оглядывая ее с головы до ног.
Она так и подпрыгнула, резко обернулась и изогнулась, пытаясь увидеть свой тыл.
