— Поймай мне этого дурня, не знающего своей выгоды!
Пастушонок тем временем прибег к последней хитрости: стал вертеться у лошадиного хвоста. Мальчик тоже разозлился, он даже не плакал, стиснул зубы и не прочь был запустить камнем в своего обидчика. Но на плоской равнине Каракуги камня не сыщешь. Увертываясь от камчи, он все же умудрился как-то вырвать увесистый курай и хотел швырнуть его в лицо всадника, но тут заметил бежавшего во всю прыть Нурума. Увидев заступника, маленький беглец расхрабрился, точно козленок, в ярости бодающий верблюда, схватил обеими руками курай и приподняв левое плечо, широко размахнулся.
— Зачем трогаешь мальчонку?! Он ведь не убил твоего отца. И Шугул, кажется, жив?! — крикнул Нурум.
Его плечи поднимались как кузнечные меха, он еле переводил дыхание от ярости и быстрого бега. Нурыш на миг растерялся. Только теперь понял он, что перед ним известный забияка Нурум и что он спешил сюда не для того, чтобы взгреть мальчонку, наоборот, заступиться за него. Резкие слова вздорного Нурума, задевшие честь самого хаджи Шугула, будто насквозь пронзили Ну руша.
— Чего ты гавкаешь? Чего как собака бросаешься на верхового? Или тоже спина зачесалась, а? — взревел он, угрожающе приподняв витую шестихвостую камчу.
— Да, зачесалась… Попробуй!
Нурыш не стал долго раздумывать. Хотя он не слыл ни драчуном, ни задирой, но сейчас им вдруг овладело страстное желание огреть камчой необузданного Нурума. Ударив пятками коня, он вплотную подскочил к безоружному. Нурум не думал защищаться, скорей всего он собирался сам напасть: глаза следили за каждым движением всадника, а все тело настороженно сжалось, вспружинилось. Левой рукой он приготовился поймать камчу, а правой — ухватиться за ворот Нурыша. Испокон веков верховой чувствовал себя уверенней и сильней пешего. Нурыш, намереваясь сшибить конем этого долговязого черного джигита и уже потом огреть камчой, привстал на стременах и размахнулся. Но, оказавшись перед человеком, присевшим, будто тигр перед прыжком, конь вдруг испуганно шарахнулся, и камча, со свистом сделав в воздухе петлю и не задев Нурума, вяло хлестнула полу нанкового бешмета. Нурыш повернул коня вторично.
— А ты, оказывается, наглец! Опять мешаешь мне проучить пастушонка. Если отец твой бий, значит, можно тебе свою прыть показывать? — распалился он.
На этот раз конь безбоязненно двинулся на пешего. Зная, что если побежишь — догонит, будешь стоять — конь сшибет грудью, Нурум решил во что бы то ни стало ухватиться за всадника. Но спереди не дотянешься, надо попытаться прыгнуть на него сбоку. «Ах, черт, если бы на коне прискакать, тогда бы вырвал камчу и стянул бы самого с седла», — с досадой думал Нурум.
