Джексон, как пастух, ведя лошадь в поводу, погнал своих людей прямо по главной улице вниз к одному из переулков. По пути они слышали, как открываются окна и хлопают двери, — Нииринг проснулся, разбуженный шумом, доносящимся из тюрьмы. Но нашего героя это уже мало беспокоило.
Через несколько секунд беглецы оказались на окраине города и затерялись в зарослях густого кустарника. Здесь Джесси сделал короткую остановку.
— Вот это работа, что называется, без сучка и задоринки! Ничего подобного никогда не видел, — признался Боб. Его голос дрожал от возбуждения и восторга. — Не то что видеть, слышать о таком не доводилось. Чистенькое дельце! Надо же так заявить: «Да, здесь Джексон собственной персоной!» Этот олух открыл дверь, а за ней действительно сам Джексон, без туфты! Дурак своими глазами смог убедиться, что его не обманули. Ловко же, Джесси, ты его облапошил, ничего не скажешь!
Троица от души расхохоталась. Бродяги надрывали от смеха животы и потирали руки, словно хотели их согреть. Это была нервная реакция на чудесное освобождение от всех «прелестей» тюрьмы, о которых они не могли вспоминать без содрогания.
Джексон положил конец потоку полившихся на него благодарностей и сообщил:
— Здесь каждому из вас по триста долларов. Две сотни — плата за то, что вы помогли мне тогда там, в отеле. Еще сотня каждому на покупку лошади. Пойдете прямо вон по той дороге и придете к небольшому домику. Разбудите хозяина. Он живет там один, и у него есть лошади — хорошие, хотя и мустанги. Продаст вам каждую за сотню и не задаст никаких вопросов. От него же получите седла и упряжь. Они подержанные, но он подберет вам хорошие. Затем завтра вы цепочкой съедете с дороги и проложите для меня тропу. Куда и зачем, расскажу позже. Но сначала я хочу услышать от вас, желаете ли вы все еще на меня работать. Если нет, забирайте свои деньги и сматывайтесь. С моей стороны не будет никаких возражений.
Боб высказался за всех:
— Если кто-нибудь из них попробует слинять от тебя, Джексон, или надуть тебя, я своими руками сверну ему шею. Это я твердо обещаю. Но никто из них даже не попытается так поступить. Они с тобой и для тебя ничуть не меньше, чем я сам. Джексон, ты теперь не сможешь нас от себя отодрать ничем. Даже фомкой. Отныне мы твоя шайка!
Когда маршал разрабатывал план, в соответствии с которым его люди должны были прочесать всю окрестность, Венделю он отвел один из самых трудных участков. Ему предстояло мотаться по скверным дорогам, а то и вообще без них по пересеченной местности, простирающейся высоко в горах, вплоть до кромки лесов. Но Арнольд знал, что Вендель едва ли не самый терпеливый из его отряда.
