— Барт!
Голос застал зверя в прыжке, пес приземлился на пол и скользнул к ногам Стрэнна.
— Барт! — снова зазвенел голос.
Распластавшийся на полу пес дюйм за дюймом пополз на брюхе обратно. Он покорился, но глаза его яростно сверкали.
— Посмотрите на него! — выкрикнул Стрэнн, подняв револьвер и прицеливаясь. — Боже, он же бешеный!
— Подождите! — приказал тот же голос, что остановил пса. Такой голос не мог прозвучать из уст Барри. Негромкий, но звенящий сильнее колокола, в нем слышался лязг металла. — Не делайте этого, Стрэнн!
Все в баре поняли, что не стоит мешать двум мужчинам выяснять отношения. Теперь между собакой и человеком сразу же образовалось открытое пространство.
— Барт! — снова прозвучала команда. — Ко мне!
Пес повиновался. Джерри опустил револьвер и улыбнулся.
— Я не сражаюсь с человеком, — любезно заявил он. — Мне это не нужно. Но ты, скотина, не встревай между нами. Когда я прицелюсь, то пристрелю проклятого волка.
В «Трех „Б“ хорошо знали, как выглядит Стрэнн в драке, и люди вспоминали его до самой смерти в своих мирных постелях. Однако никто из присутствующих даже не взглянул на Джерри. Все уставились на изящного чужака. Лицо Барри вовсе не превратилось в уродливую маску. Напротив, оно стало еще более прекрасным, потому что Барри улыбался. Всех приковывали его глаза. В коричневой глубине разгорался свет, желтое неземное мерцание, подобное тому, что иногда возникает самой темной ночью.
Джерри никогда не был трусом. Он смотрел на этот желтый, мерцающий, переменчивый свет, смотрел пристально, и странное чувство переполняло его. Не страх, нет. Долгий опыт научил его, что в «Трех „Б“ нет ни одного человека, за исключением его ужасного брата, кто мог бы выхватить револьвер из кобуры быстрее Джерри. Но Стрэнну казалось, что сейчас ему пришлось столкнуться с чем-то большим, чем неимоверная скорость, человеческая сила и уверенность. Он не мог бы объяснить, на чем основывалось такое чувство. Скорее, им овладело сильное неясное предчувствие дурного, владеющего жизнями других людей. Оно-то и заставило Джерри испытать удивительную слабость.
— Я привык, — сообщил Стрэнн, — убивать бешеных собак, стоит им только попасться мне на глаза.
И он снова улыбнулся.
Мужчины довольно долго стояли, молча разглядывая друг друга. Каждый мускул Стрэнна напрягся, а улыбка закаменела на губах. Когда он наконец пошевелился, его рука конвульсивно дернулась, и, как рассказывали потом, револьвер выскользнул из кобуры прежде, чем невозмутимый незнакомец отреагировал. Никто не заметил, что произошло. Может ли глаз проследить сокрушающий удар плети?
