Еще бы. не понять! У этого юного наглеца обнаружилась редкая способность доводить людей до белого каления. Если бы дело было при свидетелях, я бы тут же его укокошил. Но мы были одни, и я изо всех сил старался думать об обещании, которое дал Дженни, и мысленно клялся себе, что, несмотря на все усилия Клемента, наша ссора не зайдет дальше кулачного боя.
— У меня заведено так, — ответил я, предпринимая последнюю отчаянную попытку избежать кровопролития, — если уж я что-то начал, то довожу дело до конца. И будь уверен, отделаю тебя по первое число, если ты раньше не выбежишь из комнаты!
Он только усмехнулся. Мой блеф на него не подействовал. Он улыбался, бледнея от ненависти и безудержного желания всадить в меня пулю.
— Вставай! — потребовал вдруг. — Говорят, ты хорошо владеешь оружием. Но и я скор на руку. Мы будем драться на равных, даю тебе время встать и приготовиться, прежде чем вышибу из тебя мозги!
— Вот оно, истинно христианское миролюбие! — сказал я. — Но объясни толком, зачем мне в тебя стрелять? Что я буду с этого иметь? Если тебя пристрелю, испорчу коврик, на котором ты стоишь, а потом еще все будут называть меня детоубийцей!
Он наконец понял мою мысль.
— Ничего, будешь драться как миленький! — произнес твердо. — Иначе я тебя ославлю на всю округу! Всем скажу, что тебя зря уважают, потому что на самом деле ты просто жалкий трус.
— Тебя засмеют! — продолжал я сопротивляться, но все же его угроза щекотала мне нервы, и он это знал. — Зачем так стремиться к самоубийству? Если твой старик лишил тебя средств к существованию, я не обязан платить за твои похороны.
— Складно говоришь! — отметил Клемент. — Язык у тебя подвешен как у настоящего политика. Только со мной этот номер не пройдет, я ведь сюда не для разговоров приехал! Если тебе все еще не хватает повода для драки, я тебе помогу.
С этими словами он подошел и влепил мне пощечину! Это было совсем не больно, но худшего оскорбления мне еще не приходилось получать. Я привык к тому, что мои противники наносят удары твердыми костяшками, а не мягкими кончиками пальцев!
Мальчишка, очевидно, знал, что делает, потому что сразу же отскочил и приготовился к поединку, подняв растопыренную кисть над кобурой.
Теперь я увидел, что он не такой уж и слабый противник. Клемент был настолько уверен в себе, что не стал выхватывать револьвер раньше, чем я потянусь за своим.
Но моя правая рука не шелохнулась. В этот момент важнейшее сражение в моей жизни происходило у меня внутри, и я одерживал победу, бросив все силы на то, чтобы не совершить убийства. Потому что при всей своей сноровке и меткости паренек никак не мог иметь такого же опыта, что был у меня.
