Нельсон Пейдж принял его в полутемной комнате с очень высоким потолком, которая служила ему библиотекой и кабинетом.
Хозяин ранчо сидел за громадным письменным столом, ноги его были укутаны теплым пледом. Стены большой затененной комнаты были затянуты черным бархатом. Свет настольной лампы уютно падал на сверкающую поверхность стола, наполовину заваленного книгами.
Пейдж сидел в глубоком кресле, откинувшись назад, в тень. Его красивое белое лицо было непроницаемым, а бесстрастный взгляд устремлен на мексиканца. Рядом с хозяином высилась гигантская фигура, это был врач-китаец Цянь — его неизменный спутник. Пейдж выслушал просьбу Мануэля. Затем взглянул на китайца — тот утвердительно кивнул головой.
— Я поеду с тобой и сделаю все, что смогу, — Цянь говорил на прекрасном английском языке без малейшего акцента. — Судя по всему, это безнадежно, но я поеду.
— Вот и хорошо, — произнес Пейдж звучным голосом. — Если тебе потребуется помощь — всегда обращайся ко мне, Мануэль.
— Спасибо, спасибо, сеньор! — воскликнул пеон.
Идя к выходу, он продолжал бормотать слова благодарности. Пейдж смотрел ему вслед. Лицо его было все так же бесстрастно…
Но отнюдь не бесстрастным было лицо китайца, когда он вглядывался в застывшие черты Хэтфилда, лежащего в домике Мануэля.
— Он белый! — сказал китаец, и это прозвучало, как обвинение. — Ты же знаешь, как мой господин относится к белым! Ты ведь говорил, что это твой родственник!
— Я сказал, что он мне как сын, — возразил он. — И это правда, сеньор. Так оно и есть. Этому человеку я обязан самой жизнью!
Глядя на белое лицо рейнджера, китаец задумался. Старик, наблюдая за ним, с тревогой ждал, что он скажет. Губы Розы беззвучно шевелились, как будто она молилась про себя. Цянь, казалось, взвешивает все «за» и «против» на весах своей непостижимой логики. Наконец на его лице отразилось принятое решение.
— Свети, — сказал он. — Дайте свет, как можно больше, и горячей воды.
Он щелкнул замком своего черного кожаного саквояжа и открыл его. Взгляду окружающих предстала целая коллекция сверкающих инструментов. Быстрыми, уверенными движениями сильных рук он обнажил широкую грудь Одинокого Волка. При виде искусно наложенных повязок и ароматических примочек он не смог скрыть одобрения, которое явственно отразилось в его раскосых восточных глазах.
Он взглянул на стройную мексиканку.
— Твоя работа?
Роза утвердительно кивнула.
Цянь заговорил бесстрастно, по своему обыкновению четко произнося каждое слово:
