Конкэннон посмотрел на мертвого коня. Он хорошо понимал, кому придется оплатить ущерб, нанесенный хозяевам конюшни. Ему предстояло отдать месячное жалованье, получив в обмен мертвого мерина, несколько ушибов, царапин и порванную одежду.
Он внезапно вспомнил Рэя Алларда — красивого веселого парня, любимца всех девчонок из дансингов, первоклассного полицейского, чья храбрость граничила с безрассудством. Рэй был отличным напарником: живым доказательством служил сам Конкэннон.
Женитьба Рэя в свое время рассмешила его. Конкэннон решил тогда, что его наверняка окрутила какая-нибудь танцовщица, он не ожидал увидеть в доме Рэя такую жену, как Атена. Что она в нем нашла? Скорее всего, то же самое, что находили в нем девчонки из дансингов. Эта мысль показалась Конкэннону неприятной.
Тюрк смотрел на него, стараясь улучить момент, когда Конкэннон ослабит внимание, но тот заметил это.
— Сиди спокойно. Можешь помолиться на всякий случай.
Небо из серого превратилось в темно-синее. Крой не подавал признаков жизни.
Конкэннон стал думать об Атене Аллард. Его неотступно преследовало лицо женщины, ее прямой детский взгляд. В нем таились горечь, страх, чувство пустоты. Она не умела скрывать свое настроение, не владела искусством обмана… Поэтому Конкэннон понимал, что никакой надежды у него нет. Встречая ее взгляд, он тут же видел, что она думает о нем: он был для нее лишь средством реабилитировать мужа. Инструментом, который выбрасывают после употребления…
Конкэннон сознавал все это, но ничего не мог с собой поделать. При мысли о ней он глупел на глазах. Ему было стыдно за себя, но выхода из положения он не видел…
Тюрк наблюдал за ним все внимательнее. В какое-то мгновение он заметил, что глаза Конкэннона рассеянно смотрят в никуда. Тюрку было неинтересно, о чем он думает. Ему нужно было во что бы то ни стало выбрать момент, чтобы прыгнуть и завладеть «Кольтом».
И он решился. Но сегодня ему не везло. Конкэннон мгновенно вышел из задумчивого оцепенения и обрушил рукоятку револьвера на голову нападавшего. Тот упал как подкошенный и уткнулся лицом в камни. Конкэннон встал на одно колено рядом с ним и приложил палец к артерии на его шее. Пульс был на месте. Конкэннон сунул «Кольт» за пояс и напряг слух. «Где же ты, Крой? Сидишь наверху? Или решил обойти меня сбоку?»
— Крой, не хочешь ли посмотреть, что стало с твоим коллегой? — крикнул он.
Ответа не последовало.
Конкэннон взглянул на человека, лежавшего у его ног. Он не чувствовал жалости: напротив, теперь он считал себя отмщенным за случай в переулке. «Может быть, и мне когда-нибудь придется пожалеть о том, что не убил тебя сразу», — подумал он и стал ползком удаляться от холма.
