— Ну как, все живы-здоровы? — спросила она.
При странном сером свете рейнджеры казались ей какими-то не такими — многие так напугались, когда лежали, плотно прижимаясь к земле, что даже голос у них изменился, когда они заговорили.
— Живы-то мы живы, но вот лежим и не двигаемся, — сказал Калл.
Он сохранял спокойствие, поскольку времени на то чтобы испугаться, ему не хватило, — он так и не понял, что такое смерч. С индейцем можно воевать, но как воевать с ревущим змеевидным воздухом? Шляпа у него улетела, да не только у него — у всех, уцелела лишь меховая шапочка на голове Верзилы Билла Колемана, который сопел, когда песок засыпал ему нос и рот.
— Нужно поймать лошадей, — добавил Калл. — Думаю, теперь они уже на полпути обратно в Сан-Антонио.
— Лучше пусть моя лошадь сбежит, чем ее унесет смерч, — прервал его Гас. — Она стоит тридцать долларов, как-никак.
— Я бы тоже обошелся без лошаденки, да на них навьючены все наши пожитки, — заметил Черныш. — Нам осталось только дотащиться пешком до Остина и надеяться, что там выдадут ссуду.
— Наши лошади далеко не удрали, — сказал Верзила Билл. — Утром мы их найдем, во всяком случае проследим, куда они подались.
Теперь, когда Гас понял, что уцелел во время урагана, он оживился. Головная боль у него с перепугу прошла, а вот аппетит, наоборот, усилился.
— Я все еще мечтаю о свиной отбивной, — заявил он. — Давайте двинемся к дому. Хозяева, небось, там сидят и уплетают за обе щеки.
Других предложений не поступало, и рейнджеры согласились было с ним, но оказалось, что дом, в котором они рассчитывали найти убежище, ураган разрушил до основания. Добравшись до места, где он стоял, они увидели там всего лишь несколько бревен и шестерых несчастных человек, оцепеневших от ужаса и мечущихся туда-сюда: четверых детей, мужчину женщину. Взрослые, держа в руках светильники, ковырялись в каменном фундаменте, отыскивая и сваливая в кучу уцелевшие вещи. Перепуганные дети молча смотрели на них. Маленькая девчушка жевала край своего платьица.
Ее отец, крепкий малый с густой бородой, все спрашивал про крышу с таким недоуменным видом, с каким обычно интересуется сбитый с толку человек, куда это вдруг подевался его молоток.
— Да где же моя крыша, черт бы ее побрал? — говорил он. — Она же была здесь, а теперь куда-то запропастилась. Я делал ее целую неделю, а теперь ее, поди, унесло ветром прямо в лес.
— Да что там крыша. Мы вот потеряли всех своих лошадей, — сказал Гас каким-то, как показалось Каллу, бездушным тоном. У крепкого молодого человека в доме жила семья. Исчезновение лошади стоимостью тридцать долларов вместе с дешевым седлом и одеялом — ничто по сравнению с утратой крыши над головой.
