Незнакомец посмаковал виски во рту, прежде чем проглотить.
— Мы уже обсуждали этот вопрос, шериф. Я не наемный убийца.
— Вам не надо будет никого стрелять, — быстро встрял в разговор Генри Белдинг. — Просто постоять на улице, когда эти ребята будут въезжать в город. Когда они увидят вас, у них пропадет охота буянить.
Незнакомец посмотрел на него с презрением и вернулся к своему стакану.
— У вас, ребята, кишка тонка, вот в чем ваша беда. А я вам не нужен.
Титус Андерсон поднялся в полный рост.
— У нас с кишками все в порядке, мистер.
— Может быть, если бы вы нам показали… — закинул удочку Шоу.
— Точно, — вмешался Андерсон. — У нас есть хорошие ребята. С нормальными кишками, — добавил он многозначительно.
Незнакомец вздохнул, крутя в руках стакан.
— Ну, хорошо. Я в долгу у города за мясо и бобы. Я покажу вам, что нужно делать, и мы в расчете.
— Справедливо, — заметил Андерсон.
Трое мужчин терпеливо подождали, пока незнакомец допьет виски, и затем последовали за ним на улицу.
Незнакомец вышел на середину улицы и жестом подозвал остальных.
— Видите церковь? — спросил он, прикрывая глаза от солнца. — Она стоит на самой черте города. Вы сажаете двух мужчин на колокольню — одного с хорошим зрением и другого, который умеет обращаться с ружьем. Эти ваши друзья приедут именно по этой дороге, и наблюдатель на колокольне заметит их приближение миль за десять.
— Верно, — согласился Генри Белдинг.
— Теперь, — продолжал незнакомец, — видите забор вокруг церкви? Поставьте позади него двух мужчин с карабинами и еще двоих чуть выше по дороге… хотя бы напротив продуктовой лавки, так, чтобы их не задели выстрелы из-за забора. Вы улавливаете ход моей мысли?
— Да, — вяло отозвался Титус Андерсон. Твердость, которую он проявил в салуне, начала таять на солнце.
Незнакомец снял шляпу и поднял ее над головой.
— И примерно там, где мы сейчас стоим, нужно поставить человека, который подаст сигнал. Примерно так, как это делаю я. В тот момент, когда визитеры пересекают линию города, он опускает шляпу, и — БАХ! БАХ! БАХ! — ружье с колокольни, карабины из-за забора и из продуктовой лавки. БАХ! БАХ! БАХ! — и все кончено. — Он решительным жестом нахлобучил шляпу себе на голову.
Тишина была невыносимой. Лицо Генри Белдинга было пепельным, а у Титуса Андерсона приобрело цвет воска. Сэм Шоу смотрел в землю, ковыряя ботинком в песке.
— Мы… мы не можем этого сделать, — прокаркал Белдинг. — Это будет убийство.
— Убийство, — отозвался Андерсон. — Кровавая бойня.
