самым красивым (без повода).
И чувствовать себя:
трусом («Чего же ты не вступился?!»),
глупым («Она на меня никакого внимания»),
несчастным (перед зеркалом: «Боже мой, ну кто-нибудь видел более уродскую рожу?»).
Вот через все это Серов пришел в свою юность.
Может быть, многие из нас прошли через это и вступали в жизнь страшно самоуверенными: «Все мы знаем, все мы можем». Но после первых двух-трех ударов мы понимали: «Ничего не знаем, ничего не умеем». И вот тогда начиналась настоящая школа. Она начиналась с того момента, когда приходилось брать в руки лопату, молоток, чертежную линейку.
Но многие из нас и в школе выходили из этой схемы. Мы делали совершенно непонятные вещи, совершали дикие поступки. Нас считали странными, чудаками. Нам ставили в пример среднепоказательных послушных Эдиков и Володей.
Когда же из нас что-то получалось, тогда нам припоминали эти странности и чудачества, утверждая, что именно в них мы проявляли свои способности и что проницательные взрослые уже по ним предсказывали нам удачное будущее.
Серов, пожалуй, подходил под первый вариант, то есть он считал, что он все знает, все может. Конечно, у него были и свои особенности.
Его считали умным парнем и способным математиком (он сразу прошел конкурс). Девочки находили его весьма интересным. Ребята — добрым и хорошим малым. Взрослые — очень начитанным (он полностью прочел «Фауста»). Комсорг — активным комсомольцем.
Серов любил:
Родину (хотя знал ее только по книгам и по рассказам, но если бы ему сказали: «Здесь, перед всеми, пойди и умри за Родину!», он бы, не задумываясь, вышел и тут же при всех умер),
маму (немного. Она все время разъезжала с отчимом),
Галю (первая любовь, в основном воспоминания),
математику (уверял себя),
коньки.
Он ненавидел:
фашистов (по кино и книгам),
директора школы (по собственному опыту),
утреннюю гимнастику по радио (никогда не занимался).
Он умел:
все, что было перечислено выше, плюс иногда быть остроумным.
Он не умел:
забить, не попадая себе по пальцам, гвоздь, колоть дрова, чинить электропробки, отличить сено от соломы, пшеницу — от ржи, токарный станок — от фрезерного, держать правильно лопату, ездить верхом на лошади, водить машину, перевязать руку (чтоб не спадал бинт), разжечь в лесу костер, стрелять из ружья, прибить отставшую подошву (чтоб держалась хотя бы час), зашить рубашку и зарабатывать деньги (не приходилось).
Был ли у него характер?
Серов этого не знал. Он приписывал себе в зависимости от настроения всевозможные черты.
