Они ехали дальше, оставляя за собой часы и мили, и наконец оказались на последнем гребне, откуда местность пошла под уклон, и увидели внизу реку, извилистую и тусклую, как змея, облетевшие ивы и жалкий городишко.
Здесь боссы устроили очередной совет — снова собрались Фрум, Синглтон, Лэйтроп и Коттрелл. Обсуждали, похоже, вопрос, надо ли послать кого-то вперед поразнюхать, или же просто въезжать в город, и верх взяли аргументы Синглтона:
— Черт побери, да знают они, что мы подходим. Поехали и все!
Они спускались по склону ровным шагом — а Лаудон предпочел бы нестись галопом. Сейчас, на грани схватки, ему хотелось бы броситься вперед и покончить уже со всем этим делом, покончить с ожиданием. Он видел то же стремление в лицах других… Теперь все молчали.
У пристани не было ни одного парохода: ни один пароход не дымил, пересекая реку. Лаудон глянул на пристань и вспомнил, как сидел здесь с Клемом Латчером, когда Джо Максуин ехал вверх по склону и в последний раз махнул рукой на прощание.
А потом армия ковбоев одолела спуск и въехала на единственную улицу. Он посмотрел в сторону платных конюшен и увидел в дверях Айка Никобара — тот стоял, сощурив глаза. Ему показалось, что Айк хотел что-то сказать им, что он молча кричит. Почти все двери в городе были закрыты, кое-где окна загорожены ставнями, и над улицей тяжко нависла тишина. В этом молчании звяканье удил и поскрипывание седельной кожи казались громом. В Лаудоне нарастало ощущение удушья, как будто его обхватила чья-то рука и по капле выдавливает из него дух.
Армия ковбоев медленно продвигалась вперед, пока не приблизилась к «Ассинибойну». «Ну, когда же? — думал Лаудон. — Когда, черт побери?!»
И тут из окна салуна грохнула винтовка; раненная пулей лошадь понесла, как бешеная.
И сразу улица превратилась в водоворот; наездники сталкивались друг с другом и сыпали проклятиями. Лошади налетали одна— на другую. Фрум пытался перекричать весь этот бедлам. Ружья бедлендеров били из «Ассинибойна», из проходов между домами, с крыш там и здесь. Самые хладнокровные из ковбоев отвечали выстрелом на выстрел, тщательно выбирая цель. Пыль кипела от пуль. Дико ржала раненая лошадь.
Лаудон увидел, как вылетел из седла Шэд Синглтон. «Готов!» — подумал он.
Курок его револьвера щелкнул по пустой гильзе. Он выхватил из чехла «Винчестер» и спрыгнул на землю. Присев за лошадью, выстрелил сквозь облако пыли. Конь без всадника налетел на него и толкнул, чуть не сбив с ног. Он перебежал ближе к тротуару и спрятался за бочкой с водой возле Коммерческого банка. Из-за бочки он увидел, как ковбои разбегаются в поисках укрытия. На улице не осталось всадников, лишь стояли неподвижно лошади — упавшие на землю поводья привычно удерживали их на месте. На улице лежал только один убитый — Шэд Синглтон. Лаудон пожалел лошадей. Какого черта нужно людям вмешивать лошадей в свои бессмысленные дела?
