Дав мне пару минут пообвыкнуть в этой пестрой компании, Нина Викторовна деликатно отвела меня в сторону, - Михаил Иванович, вчера в Чите мы получили вашу телеграмму. Так значит железнодорожный путь через Байкал еще не готов?
- Нет, сударыня, - ответил я со всевозможной галантностью, на лед уложена гать из ветвей, поверх которых наморожена ледяная подушка толщиной в треть сажени. К укладке шпал и рельсов мы намеревались приступить по завершении этой работы. Морозы, знаете ли, стоят отменные так что лед, толщиной от полусажени, имеет прочность стали.
- Отлично, - Нина Викторовна подозвала к себе поручика, - Николай Арсеньевич, будьте добры, приступите к разгрузке. А вас, Михаил Иванович, - она повернулась ко мне, - мы приглашаем на ночную автомобильную прогулку по Байкалу. Надеюсь, вы собрали требуемый для нас подвижной состав на станции Байкал. - При этом голос госпожи Антоновой напоминал мне голос моего преподавателя древнегреческого в Пажеском корпусе, спрашивающего - выучил ли паж Хилков заданный ему отрывок из Илиады или нет? И я испытал точно такое же облегчение, как тогда - да, да, выучил, то есть требуемые платформы собраны… Да, эта дама, похоже, немало покомандовала на своем веку. Даже я на какое-то время почувствовал себя ее подчиненным. Только вот как они собираются доставить свой груз?
Не успел я задать этот, вполне сакраментальный вопрос, как заметил, что салон-вагон внезапно опустел. Здесь остались: госпожа Антонова - ну не поворачивается у меня язык назвать ее полковником, капитан 1-го ранга Эбергард, и ваш покорный слуга. У всех остальных, очевидно, во время разгрузки были какие-то свои неизвестные мне обязанности.
И что они собираются делать с грузом, сняв его с платформ в полночь, и к тому же, в двадцатиградусный мороз? И еще, как тащить его через Байкал, ибо распоряжения приготовить потребное для этого количество лошадей мне не поступало?
Едва я раскрыл рот, чтобы задать госпоже Антоновой эти вопросы, как неожиданно подпрыгнул на месте. Где-то рядом с нами оглушительный тишину разорвал рев и вой какого-то механизма. Впечатление было такое, словно рядом кричало смертельно раненое чудовище. Это не было похоже на гудок паровоза, или на что-либо иное. Показалось, что кто-то рядом открыл огонь из пулемета. Но вскоре звук перешел в равномерный гул. Следом загремели-зашумели еще несколько подобных двигателей.
- Что-то жарко тут у вас, - пробормотал я, и потихоньку стал пробираться к выходу из вагона. В тамбуре дежурный матрос подал господину Эбергарду флотскую шинель, а на плечи госпожи Антоновой накинул легкую шубейку. Судя по собольему меху, легкой она была только в смысле веса, а никак не по цене или способности хранить тепло. Скорее, скорее, наружу, на воздух. Мне хотелось посмотреть на то, что творится на вверенной мне станции.
