Сальваторе приблизился, и, когда она повернула голову, вытащил руки из карманов.
– Старик, – приветливо сказал он. – Всего лишь безобидный старик.
Женщина улыбнулась и Сальваторе изумился, до чего она красива. "Это все глаза", – подумал он, ведь кроме него, никто не назвал бы ее привлекательной.
Хотя она была стройна, осанка говорила о гордости, а линия рта – о характере. Усталое лицо уже треснуло черточками ранних морщин, некрашеные волосы собирались на затылке небрежным хвостом. Шаль на худых плечах, тонкие руки. Сальваторе увидел все это одним мгновением, но у него было особое зрение. Прежде всего он видел глаза, глубоко посаженные, утомленные, окруженные теми тенями, которые накладывает жизнь.
Интересно, а как он сам выглядит со стороны?
Мальчик размахнулся и швырнул большой камень, который с тяжелым всплеском исчез в волне и тут же показался вновь, облизанный отступившей волной.
– Какой ты смелый, – удивился Сальваторе, – совсем не боишься моря? – Он успел заметить как женщина бросила на него тревожный взгляд, но мальчик лишь пожал плечами в ответ.
– А чего его бояться, – ответил он глухо, – вода, как вода. – На Сальваторе он не смотрел.
– Это здесь, у берега она спокойная, – пояснил старик. – А в море совсем по-другому. Вот представь, что ты не на берегу. Ты на корабле, на деревянной щепке со скрипящими мачтами, которую ветер тащит за собой, и каждая волна швыряет верх-вниз. И черная вода сливается с ночью и ни огонька вокруг, кроме тусклой керасиновой банки на корме, да свечи в капитанской каюте.
Женщина смотрела на него удивленно, мальчик не оборачивался, но Сальваторе видел, как он замер с камнем в руке.
– И так день за днем, месяц за месяцем, без всякой надежды. Даже знаменитый Колумб, я помню…
– Помните? – мальчик наконец обернулся и старик увидел настороженное лицо, чуть угрюмое, по-взрослому резкое, непохожее на мать.
– Ах, да! – рассмеялся Сальваторе. – Конечно, я не могу этого помнить. Я даже не помню, как назывались его корабли. Э-э…"Санта-Мария", "Пинта" и…не помню. Вы не помните, сеньора?
– Женщина облегчено расмеялась:– Амалия. То есть, меня зовут Амалия. А кораблей не помню, если честно.
Мальчик смотрел на мать удивленно и вопросительно. Сальваторе заметил, что у него симпатичные веснушки. Впрочем, нет, это были песчинки, смешанные с капельками соленой воды.
Распрощавшись, он неторопливо побрел дальше. Трубка опять потухла, он решил, что раскурит ее вон за тем утесом. Женщина смотрела ему вслед. "Какой приятный, добродушный старик, – подумала она и погладила сына по жестким спутанным волосам. – Пойдем, Пабло, уже холодно.
