Рейхеле родилась в Горае за несколько недель до резни. Когда казаки осадили Замостье, мать схватила ее на руки и бежала из города. После долгих странствий они добрались до Люблина. Когда Рейхеле было пять лет, ее мать скончалась. Реб Элузер со всей семьей переселился во Влодаву, но Рейхеле осталась в Люблине у своего дяди-вдовца. Дядя был резником. Он был высокий, с густыми бровями над злыми красными глазами, с черной бородой до пояса, угрюмый и молчаливый. В тесном сарайчике, где он резал скот и птицу, всегда стояла лохань с кровью и летали куриные перья. Днем там было темно, как в сумерки, по вечерам горела тусклая масляная лампа. Во дворе крутились мясники с ножами за поясом, в кафтанах, покрытых бурыми пятнами. Зарезанных кур швыряли на влажную землю, и они махали крыльями, будто, уже мертвые, пытались взлететь. Заколотые телята со спутанными ногами клали друг на друга головы и еще долго подергивали раздвоенными копытцами. Однажды Рейхеле видела, как два мясника, все в крови, свежевали козу, а потом она лежала, ободранная, с удивленно выпученными глазами, оскалив белые зубы, будто в улыбке.
Реб Зайдл-Бер звали дядю, и Рейхеле боялась реб Зайдл-Бера. Второй жены он не взял, детей у него не было. Хозяйство вела его теща, старуха без малого ста лет, глухая, с желтым, как воск, морщинистым лицом, усеянным пучками мерзких рыжеватых волос. Каменный дом, в котором они жили, был очень древним, с толстыми стенами и маленькими окошками под сводчатым потолком. Он стоял на окраине, возле кладбища. В доме была низкая, глубокая, как пещера, арка, узкая дверца в воротах выходила в тупик. Под аркой, на изрытой, ухабистой земле, валялось всякое тряпье, гусиные крылья, гнилые мешки. У реб Зайдл-Бера было две комнаты. В задней спал он сам, там стояла широкая кровать под балдахином из облезлого красного бархата, конторка и книжный шкаф. Когда дядя не был занят работой, он сидел в своей комнате на круглой, как у сапожника, табуретке, правил ножи на большом, плоском оселке, проводил единственным острым ногтем на указательном пальце правой руки по зеленоватым лезвиям, прислушиваясь длинным, волосатым ухом, не осталось ли зазубрины. Или же мычал, глядя в книгу, или дремал, уткнувшись лбом в кулак. В передней комнате стоял бочонок с водой, чтобы мыть посуду, и два длинных стола, мясной и молочный. В углу был веник, под ним высилась горка мусора. Старуха готовила на огромной печи, шуровала в ней длинной кочергой и не переставая бурчала себе под нос. Когда Рейхеле пыталась выскользнуть поиграть во двор, старуха костлявой рукой хватала ее за волосы и шипела, как змея.
