«Кажется, он был голодным, когда умер», — подумал Дин и удивился ходу собственных мыслей.
Он обнаружил, что не может оторвать взгляда от лица Волвертона, от втянутых щек и впалого рта. Лицо это, даже расслабленное и неподвижное, выглядело странно зловещим, и Дин начал нервничать. Он понял, что не горит желанием находиться рядом с трупом дольше необходимого.
— Вскрытие показало что-либо необычное?
— Ничего особенного.
— А что с токсикологическим отчетом?
— Еще не переслали, — Уинстон снова затянулся, поискал глазами пепельницу и, не найдя, выбросил окурок в немытую чашку из-под кофе.
— Вы его не сами готовите? — поинтересовался Дин.
Уинстон покачал головой:
— Этой частью заведует лаборатория в Уолдроп-сити. У нас тут нет нужного оборудования.
— Что ж, у вас есть, что попросить у Санты на Рождество, а? — Дин нагнулся, чтобы рассмотреть шею погибшего, и увидел синяки, которые заметил Сэм на фото. — А это что?
— Повреждения? Ожоги от веревки.
— И откуда они взялись?
— От веревки, — на полном серьезе повторил Уинстон. — Возможно, какая-то разновидность шнура.
— Спасибо, — съязвил Дин. — Теперь все предельно ясно.
Но Уинстон не заметил сарказма.
— Когда тело принесли, вокруг его шеи ничего не было. Ни следа волокон на коже, опять-таки. Но, тем не менее, вот.
— Существуют другие способы связать душу человеческую, — проговорил Кастиэль, прикоснувшись к ожогам. — Некоторые разновидности демонических пут нелегко распознать.
— Пут? — коронер взглянул на Дина. — Какого черта он болтает?
Кастиэль хотел ответить, но старший Винчестер перебил его:
— Не обращайте внимания. А где опись вещей, которые имел при себе Волвертон?
— Ее пока не закончили, — Уинстон оглянулся на дверь. — О, я совершенно забыл. Мне нужно позвонить, — и, не ожидая ответа, он вышел, оставив Дина и Кастиэля с трупом.
— Попробуем что-нибудь сделать, — Дин вытащил из кармана разлинеенную карточку и начал читать Римский ритуал[29]:
— Deus, et Pater Domini nostri Jesu Christi, invoco nomen sanctum tuum…[30]
— Ты его еще не запомнил? — серьезно спросил Кастиэль.
— Достало, что каждый норовит меня исправить, так что я все записал, — отозвался Дин, и продолжил читать: — …et clementiam tuam supplex exposco…[31]
Внезапно труп Волвертона дернулся так, что его рука перевернулась тыльной стороной вверх, а пальцы открытой ладони дрогнули и сжались. Голова слегка перекатилась набок.
— …ut adversus hunc, et omnem immundum spiritum…[32]
— Что-то происходит, — пробормотал Кастиэль.
