Отец замолчал, встал, прошел к окну, постоял там, похоже, набираясь мужества для дальнейшего рассказа. Ему действительно трудно было рассказывать и сдерживать свои эмоции, я чувствовал это!
- Эммилада, плача, прибежала жаловаться Лу. - Продолжил папа. - Она рассказала, что ты, используя свои способности и просыпающуюся ментальную магию, склонил ее к постели и почти надругался над ней. Якобы, она случайно укололась обо что-то, пришла в себя и обнаружила себя полураздетой в постели вместе с тобой. Она прибежала, как была, соблазнительно полураздетая, с распущенными волосами и, рыдая, упала на грудь Лу, рассказала, что ее любовь к Лу чуть не была поругана избалованным подростком, то есть, тобой. Она взывала к наказанию. Этот спектакль, страдания невинной девушки, был разыгран как по нотам. Лу польстила любовь Эммилады, он моментально разъярился, и потерял контроль над собой. Он нашел тебя в твоей гостиной, ты читал. Лу не поверил этому. Он схватил тебя, в ярости нанес несколько ударов, бросил в тебя сложное проклятие, которое выдрало твою душу из тела и отправило ее скитаться в астрал, потом разгромил апартаменты и потерял сознание. Первым на шум прибежал Сантэ, он нашел тебя почти мертвого, позвал Мастера Авриила, который уже не смог вернуть твою душу, но сохранил тело: он влил в тебя энергию и поместил в стасис. Вечером я уже был во дворце. Но это не могло тебе уже ничем помочь. Мы разобрались с семьей Э'ллиитан. Я воспользовался правом Повелителя и подверг их разумы допросу мага Разума. Я как раз общался в Массении с этим магом, который и предложил свою поддержку мне. Было обнаружено, что на Эммиладе во время объяснения с Лукериианом был артефакт Предтеч, который отключает разум и обостряет звериные инстинкты. После суда виновные были казнены. - Отец замолчал надолго.
Я сжался в комочек на диване, рассказ потряс меня. Это же трагедия семьи, жуткая, приносящая боль и не дающая утешения. Я чувствовал, что отец снова испытывает чувство внезапной потери, пугающей пустоты в сердце, горе, вспоминая те события. Что за судьба у него, терять любимых и родных! А я ведь не помню этого, может только где-то в подсознании. Я вообще ничего не помню. Я - Женька ведь еще? Или уже нет? Я попросил воды, отец подал мне бокал, сел рядом, обняв. Я отпил, и спросил:
- А дальше? - Мне было так холодно от его отчаяния, что я заполз ему на колени. Отец поцеловал меня в макушку и продолжил:
