— Сестра, до медсанбата далеко? — спросил капитан.
— Потерпите, скоро приедем.
— Но это, видимо, уже не имеет значения. — И он, отвернув голову к борту машины, издал один какой-то звук, похожий на стон.
— Василий?!
Он не отозвался.
И сразу прекратились все другие стоны и вздохи. Санитарка тарахтит, скрипит и гремит. Какая же она жесткая и темная! По какой бы ровной дороге ни шла, у нее судорожное дрожание. И поэтому, кажется, у меня зубы стучат.
Неожиданно резко водитель свернул с дороги, машина наклонилась, мы заскользили по полу вниз — влево, потом нас опрокинуло вправо. Засели в канаве, мотор заглох.
Сестра посмотрела в крошечное окошечко и затаила дыхание.
Солдат-водитель позвал:
— Ребята, помогите подтолкнуть машину.
Несколько человек выскочили из кузова. Кто-то крикнул:
— Немцы! Танки…
Как ее ни раскачивали, слабосильная санитарка не могла вылезти из канавы, колеса осели еще глубже.
— Тихо, — сказала сестра, — может быть, они нас не заметят.
— Они уже заметили, — сказал кто-то.
Дверь кузова была открыта, и я видел, как все смотрели на дорогу: следом за нами разгоряченные тягачи тащили тяжелые орудия, — видимо, артиллеристы меняли огневые позиции. Ничего не подозревая, тащили прямо на танки.
Раненые стали им кричать, но офицер, сидящий на головном тягаче, показывал на свои уши: мол, ничего не слышно — торопимся. И вдруг на ходу соскочил на обочину и, останавливая тягачи, закричал:
— Ба-та-рея, к бою!
«Сейчас начнется заключительная сцена», — подумал я и уже приготовился ко всему.
Тягачи отползали в сторону, а отцепленные орудия разворачивались прямо на дороге. Я ждал, что немедленно прогремят выстрелы, мы из танковых пушек открывали огонь в считанные секунды. Приготовился, открыл рот, чтобы не оглушило. Но расчеты все копошатся, что-то лихорадочно делают, а офицер смотрит в бинокль на перекресток, где танки, и что-то очень громко кричит.
И вдруг я услышал знакомый посвист — выстрелили из танковой пушки. Снаряд перелетел через нас, разорвался в кустах. Второй пошел рикошетом, и там, где он коснулся земли, завихрилась пыль.
В это же мгновение почти залпом ответили наши орудия.
— Хорошо! — закричал офицер. — Хорошо!
А я понимал, что и противник не из простаков: сейчас нас накроют из множества танковых стволов. Где-то на вылете тот снаряд, который оборвет все.
Раненые залегли в канаве или отползли в кусты, только я и мой сосед-капитан в машине. У меня на душе даже какое-то удовлетворение, что я его не бросил. Хотя он, если бы мог, наверняка бы сказал: «Убирайся отсюда, если можешь».
