Рассказал о том, за что сидящий здесь в зале скромнейший паренек Петя Воронин награжден орденом Ленина. Как он вывел свою машину на противотанковую батарею. А всего раздавил семь противотанковых пушек.
Потом о комсомольской работе старшего лейтенанта Косырева. У него в экипаже все орденоносцы.
В президиуме раздается возглас удивления. Я поясняю:
— А у нас и нельзя иначе. Люди в экипаже воюют сообща. Вместе отличаются, вместе гибнут… Только вот комсорг Вася Кувшинов погиб в одиночку… Его даже не наградили. Но я уверен, что он совершил подвиг… Может, я не про то говорю?
— Про то, про то! — кивает маршал с усами.
И я уже почти что спокоен. Мне, наверное, пора закругляться. Многие умеют подбросить такое, что все встают и начинают кричать «ура». У меня это не получится. Лучше просто сойти с трибуны, когда постучат по графину карандашом.
И вдруг я вижу, что та девушка с гвардейским значком вовсе не Марина, а Марина сидит с нашими ребятами и внимательно слушает. И морщится.
Я невольно остановился, хотя только что начал рассказывать о ее фронтовой жизни, о бессонных ночах у рации, бесконечных маршах, когда девушки сидят в кузовах-коробках, а над колоннами носятся «мессеры».
Меня выручает маршал:
— Что вы еще можете добавить?
— Могу добавить, товарищ маршал, что мы дойдем до Берлина!
— На такой коннице дойдете!
И я счастливый побежал вниз к своим. Как раз рядом с Мариной оказалось местечко, — видимо, она берегла его для меня.
— Я что-то не так сказал?
— Нет, все хорошо!
— Но вы же поморщились?
— Сапоги жмут.
У нее сапоги были старые, она попросила новые у Кати, а они маловаты.
И все же Марина сделала мне замечание:
— Можно было поменьше «обязательных фраз»… Но я уж слишком ревностный слушатель. Все хорошо! Маршалу понравилось. А главное, вы не забыли о Васе Кувшинове…
И я понял по интонации ее голоса: она знала, что он любил ее.
Совещание закончилось на следующий день. Предстояли концерты, экскурсии по столице, походы в театр. Девушкам давали билеты в Большой театр, Марина взяла на двоих — и для меня.
— Только завтра мне надо побывать на могиле Игоря, — сказала она. — Но мы вернемся. Вы поедете со мной?
— Конечно.
— Коля сказал, что туда добираться несложно. Это недалеко, на можайском направлении.
О как далеко оно от нас, это можайское направление! И как близко. Оно, наверное, будет напоминать нам о себе до самого конца нашей жизни.
Оказывается, Коля — брат ее мужа. Он уже уехал со своей группой куда-то на север, не мог остаться.
