С Климовым мы часто встречаемся, но почти не разговариваем. Видимо, он все еще считает, что это я «погубил» его. Но во время ужина пригласил меня есть из одного котелка. Или он думал, что я откажусь?
Ковырнул раза два ложкой и закурил.
— Зря ты… — говорю я ему. — Хотя бы подумал о том, что с тобой будет.
— А, будет одно! Так не все ли равно, каким ты в ад попадешь?
Климов считает, что все виноваты в его несчастье, кроме него.
— Лучше бы сунули в штрафной батальон. Чтобы сразу в огонь! Двум смертям не бывать, а одной не миновать.
— Бурчишь о смерти, как какая-нибудь старая баба, которая прожила сто лет и еще проживет столько же, — ей бы бога молить!.. Если бы ты оказался в штрафном, не то бы запел, уверяю тебя.
— Но я же не каменный! Я и так держусь сколько можно! Другой бы на моем месте головой в омут…
— Перестань. Стыдно смотреть. Капитан ведь! Какой ты пример подаешь…
— Дурной… Только ты напрасно пилишь меня. С другими я так не откровенничаю, не настолько глуп. Я и тебе не сказал бы ни слова, если бы у меня не горело вот здесь, — потер он кулаком по груди. — Ты считаешь, что у меня нет сердца, а оно у меня все-таки есть. Самое настоящее. И мать когда-то считала, что у нее нежный сынок… А мы вот с тобой давно знакомы, а я до сих пор не пойму: друг ты мне или нет?
— Я тоже этого не знаю. Каждый дружбу меряет на свой аршин.
— Пожалуй. А как ты считаешь, можно мне реабилитировать себя или теперь все кончено? Что делать? Командир полка на меня смотреть не желает, замполит неумолим. К Глотюку обращаться не хочу.
— Напрасно.
— Нет, я твердо решил — только к командиру полка… Пусть на взвод посадит, но доверяет. Ты знаешь, что он сказал? Что я — трус! Но тебе ведь известно, струсил ли я. Я сам даже не могу сообразить, что со мной произошло… Струсил, конечно. Но не «тигров» я испугался! Я испугался самого себя. Когда направил очередь по поляне… Если бы не ты, я мог наделать еще больших глупостей. Честно говорю.
Мне показалось, что он сейчас поблагодарит меня. Если бы в газетах появилась статья о его подвиге, с какими бы он глазами появился перед своими подчиненными? Или это не так уж сложно — сделать вид, что все было достойно?
— Не везет мне! — вздохнул Климов.
Нет, ничего он не понял.
