Лишь только стихли звуки их шагов, я вскочила, схватила пиджак, побросала в сумку вещи, которые успела распаковать, и осторожно выглянула в окно. Там ничего нельзя было разглядеть, но главное — там не было доброжелательных огней «мерседеса» Гюнтера.
Я напряженно прислушивалась к звукам из холла на первом этаже, но было тихо. Значит, Стивен Мейтланд до сих пор снаружи. Но сколько он еще там пробудет?
Он никак не мог прийти из Нордлингена пешком: вероятно, доехал до подножия холма, припарковал машину в стороне от дороги, так чтобы ее не было видно, а дальше отправился на своих двоих.
Я вспомнила, что на ферме он оставил ключи в замке зажигания. Можно ли надеяться, что он снова проявит такую же небрежность? Пожалуй, стоило рискнуть. Не могла же я остаться здесь, как кролик в ловушке. Лучше действовать, чем сидеть сложа руки. Если я сумею уехать на его машине, то непременно встречу Гюнтера, а Стивен Мейтланд попадет в дурацкое положение.
Выйдя в коридор, я убедилась, что там никого нет. С первого этажа доносились какие-то приглушенные звуки. Понятно, что я не сумею выбраться незамеченной из отеля через холл. Поэтому я на цыпочках пошла в обратном направлении от главной лестницы по длинному коридору, который поворачивал налево. Там находились три двери, а в дальнем конце возвышалась глухая стена. Я открыла две, но за ними оказались спальни, не имевшие другого выхода. Третья вела в небольшую кладовку, в другом конце которой, почти невидная за инструментами строителей и лестницами, находилась стеклянная дверца, выходящая на узкую заднюю лестницу.
Я перебралась через какие-то коробки и мешки и бросилась по ступеням вниз. Миновав первый этаж, я оказалась в полуподвальном помещении. В лунном свете, освещавшем через узкое окно мешки с цементом, какие-то канистры и банки, виднелась дверь. Протиснувшись к ней, я обеими руками ухватилась за ручку и, понадеявшись, что служба безопасности в этом отеле пока еще оставляет желать лучшего, открыла ее.
Вечерний ветер был весьма прохладным. Я спрятала руки в рукава пиджака, закрыла за собой дверь и огляделась. Склон холма, на котором я стояла, понижался довольно круто. Но тропинка была узкой, и я пошла по ней, старательно обходя мусор и обломки, которых здесь было в избытке, к углу здания.
Добравшись до него, я прижалась к стене и прислушалась. В темноте не было слышно звука других шагов. Только ветер шелестел ветвями яблонь и высокой травой.
