Санчесу хотелось верить, что отец изменился, но слова старого Корелли, брошенные ему в спину, и по сей день звучали у него в ушах так же отчетливо, будто были произнесены только вчера.
«Убирайся вон! Я не хочу тебя знать. Отныне у меня только один сын, и он будет сражаться в войсках Виктора Эммануила. Мне не нужны в семье гарибальдийцы. Уходи и не смей возвращаться назад!» — вот что сказал ему отец.
И Санчес ушел, чтобы никогда не возвращаться.
Заметив, что с младшим братом творится что-то неладное, Пьетро решил прекратить неприятный разговор. У них еще будет время все обсудить. А пока пусть Сантильяно спокойно обдумает сказанное.
— Может быть, ты переоденешь хотя бы рубашку? — мягко предложил старший брат. — Твоя похожа на лохмотья.
Санчес усмехнулся. В годы сражений он предпочитал рубашки чистого алого цвета, а в последние пару месяцев — белые. Но почему бы теперь не надеть синюю? Через неделю его повесят, так не все ли равно в рубашке какого цвета он будет болтаться на виселице?..
Он выхватил из рук брата форменную рубашку и буркнул:
— Спасибо.
— Не стоит, — улыбнулся Пьетро и распахнул входную дверь. — Охрана! Уберите чан с водой.
Вошли два дюжих охранника и выволокли бочку из камеры. Полковник помедлил и, прежде чем уйти, бросил через плечо:
— Не возражаешь, если я еще как-нибудь загляну к тебе? По-моему, нам о многом нужно поговорить.
— Как хочешь, — Санчес небрежно завалился на кровать и закинул руки за голову. Даже себе он боялся признаться, что с нетерпением будет ждать новой встречи с братом. Они слишком давно не виделись, а ведь когда-то были большими друзьями. Когда-то… Еще до войны. Неожиданно ему в голову пришла мысль, что Пьетро может быть полезен. Кого же просить о помощи, как не его? Гарибальдиец не хотел унижаться, но другого выхода не было.
— Подожди!
Пьетро услышал его крик в тот момент, когда уже закрывал за собой дверь. Он немедленно вернулся и настороженно спросил:
— Что случилось?
Санчес замялся.
— Не хотелось бы тревожить тебя по пустякам, но не мог бы ты оказать мне одну услугу?
— Прости, Санти, но я ничего не могу обещать. Учитывая выдвинутое против тебя обвинение…
— Не волнуйся, ко мне это не имеет никакого отношения, — успокоил его брат. — Это касается… другого человека.
Полковник прислонился к железным прутьям противоположной камеры и скрестил руки на груди.
— Слушаю тебя.
— Видишь ли, все это время я жил на вилле Санта-Виола… — осторожно начал Санчес.
