На чертежной доске в углу белели столбцы уравнений. В тот самый вечер получила решение задача, над которой Арно бился добрую сотню лет. Из строк, начертанных неведомой рукой, вытекало элементарное и элегантное решение в несколько действий.
Бородастик
Ночь плыла над миром.
Ее туманные одеяния пролетали над северными королевствами и княжествами,— клочками земли с национальной гордостью, размером с целый континент. Доблестные воины одного из них отсыпались перед очередной битвой за мельницу на пригорке. Их сосед тем временем вероломно пробирался сквозь болотистый подлесок, чтобы вернуть левый берег разделявшей их территории речушки.
На юге дышал жаром бархатный мрак чернильной ночи Южного Содружества. Просыпались поэты богемной Золотой Долины, закрывались фабрики Кумкура, и таверны побережья Седого моря ломились от посетителей.
Тьма неспешно опутывала восточный Брюхвальд, гористый и дикий, чьи леса кишели древними монстрами, а города – нежитью аристократической, поедающей сырое мясо с изысканного фарфора. Вампиры вылезали из тесных гробов, похрустывая костями и разминая затекшие конечности. Оборотни выглядывали из окон замков на тонкий серп луны и, удостоверившись, что до полнолуния еще далеко, с облегчением возвращались к своим делам.
Западнее дремали свободная земля Петрополиса и королевство Листен, плодородная земля крепких и солнечных людей, богатых скотоводов и потомственных охотников. Охота была их национальной чертой, второй профессией и хобби каждого барона. Каждый себя уважающий молодой листенец и, уж тем более, отпрыск знатного семейства, с детства учился загонять кабана, травить лису и волка, выслеживать оборотня и убивать упыря.
А рядом, где Тенистая река величественно впадала в сумрачное нутро города Петрополиса, ютилась деревенька с ни чем не примечательным названием Гнилой Корень. Так, еще одна затерянная точка на карте мира. Семь домов, два сарая и особняк вдали, хозяина которого отродясь никто не видывал. Жили в Гнилом Корне одни рыбаки, люди недалекие и простые, и вечера в нем плыли так же медленно, как и темные воды реки Тенистой, на берегу которой он стоял.
Элеонор сидела у окна и читала книгу в неясном ореоле горевшей свечи. Вообще ее звали Лиззи, но имя это скорее ассоциировалось с кухарками и доярками, а не с прекрасными и чистыми духом дамами. Поэтому у окна сидела Элеонор, загадочная и ранимая душа, ищущая своего принца. Она осторожно сняла щипцами нагар со свечи и углубилась в чтение. Снаружи, в густой листве пели цикады, а чуть дальше, за сушившимися на низком заборе сетями тихо плыла зеркальная поверхность вод.
