Кто-то из толпы заметил, что свиток был пуст, но глашатай не обратил на выкрик никакого внимания. Перо его шляпы отчаянно моталось в такт колебаниям тела юноши.
— Женатым, косым, кривым, старым и недееспособным просьба не беспокоиться и не тратить драгоценное королевское время! Всем выстраиваться в очередь по одному, еду и напитки брать с собой, обращаться к господину Фэю!
Глашатай раскланялся, обмахнув помост пером своей шляпы, и попытался спуститься по узким деревянным ступеням. Затем попытался еще раз.
— Кто-нибудь, дайте руку, пжалста... — наконец сдался он.
Вцепившись в протянутую ему руку, юноша слез с помоста и стянул шляпу с головы. Вручив ее незнакомцу в знак благодарности, глашатай нырнул в толпу, проскочил под брюхом тащившей повозку лошади и был таков. Люди же продолжали возбужденно гудеть, обсуждая услышанное.
К вечеру того же дня у ворот замка выстроилась целая очередь юношей, дородных мужчин в цилиндрах и, невзирая на слова Кристиана, стариков, калек и сопляков. И, несмотря на развешанные кругом таблички с предупреждениями, у терновых кустов уже собралось несколько десятков спящих, вповалку лежавших друг на друге.
Сам же господин Фэй, до странного похожий на утреннего королевского глашатая, у ворот встречал желавших испытать судьбу и сопровождал их по одному на вершину башни. Выглядел он слегка изможденным и при каждой удобной возможности старался присесть, что очень нервировало очередь. Когда же стоявшие начинали возмущаться громче обычного, Кристиан нехотя поднимался на ноги, и круговорот повторялся заново.
К концу дня очередь иссякла.
Принцесса и весь ее двор продолжали спать. Никто так и не смог пробудить их от магического сна: ни напыщенные аристократы, расталкивавшие очередь кнутом, ни сильные крестьянские юноши, ни старики, ни калеки, ни сопляки.
В последний раз Кристиан обвел взглядом падавшие в вечерний сумрак холмы и поля. Затем уныло поплелся к замершей посреди вечного сна башне.
Каждая ступенька была ему знакома. С щербинкой, с расшатанным камнем, затем снова с щербинкой, уже с правой стороны. Медленно переставляя ноги, Кристиан плелся наверх, а эхо шагов опутывало его в полой башенной трубе.
Он уселся на смятые простыни рядом с лежавшей девушкой. Выудил из-за пазухи чистый носовой платок, один из тех, что рассовывал по карманам про запас, и тщательно вытер губы принцессы. Затем нагнулся и быстро поцеловал.
Мария испустила долгий вздох. Ресницы ее задрожали и, с трудом сломив корку пыли, раскрылись.
