Крайне редко случалось, чтобы и более зрелые женщины находили в себе силы отказаться от столь лестного предложения. Известен только один случай: в 1761 году двадцатитрехлетний король Георг III по уши влюбился в красавицу леди Сару Леннокс. И сделал ей предложение — через посредника. Видно, не хотел рисковать, вдруг его унизят отказом? Но избранница молчала. Наконец король не выдержал, добился личной встречи и попросил прямо дать ему ответ, сказав, что от этого зависит «счастье его жизни!». «Мне нечего ответить вам, ваше величество», — сказала, потупившись, Сара.
Как потом выяснилось, леди Сара отказалась прежде всего потому, что могущественные придворные плели против нее интриги, и девушка понимала, что с ними не совладать ни ей, ни юному наивному королю. Но одновременно испытала и облегчение, поскольку монарх был ей не мил, она любила другого. И все-таки она, наверное, не выдержала бы соблазна троном, если бы столь влиятельные силы не препятствовали браку. Король же расстроился, сильно горевал, но в конце концов утешился, а женившись на Шарлотте Мекленбург-Стрелецкой, был ей примерным мужем, и та родила ему пятнадцать детей.
«Все же не так глупо было устроено, когда мы должны были жениться только на своих — на тех, кто с детства знал, что такое жизнь монарха и его окружения», — грустно заметил один близкий королеве человек.
Совсем неглупо и сказано, но, увы, жизнь не стоит на месте, и королевская семья больше уже не имела возможности действовать безопасно и наверняка. Приходилось рисковать. И риск иногда оборачивался серьезными осложнениями, которые Виндзоры, разумеется, должны выносить стоически, все терпеть, не подавать виду на публике.
Но Диана совершенно не готова была терпеть безрадостное, вымученное, тусклое существование с нелюбимым и не любящим ее человеком, неодолимое презрение семьи, которая в ее глазах выглядела нафталиненной командой ничего не знающих о реальной жизни, живущих в искусственном, фальшивом мире снобов.
Суждение это было несправедливо и поверхностно, но и у нее тоже была своя правда — правда обычного, нормального, теплокровного человека, сильной, страстной и темпераментной натуры, которой было невыносимо тесно и тоскливо в золотых оковах королевского двора. Равно как страшной правдой было и то, что в этой семье ей не от кого было ждать поддержки и слов приободрения, где для нее не нашлось ни грамма, ни фунта, ни унции любви и тепла.
Некоторое время Чарльз снисходительно прощал жене
