Иногда он чувствовал себя потерянным, никчемным. Прежде стремление вернуться на Унет, к жене и детям, придавало ему силы. И вот он вернулся. Но все кругом кажутся ему чужими. Даже к детям он испытывает какое-то холодное любопытство. А ведь они похожи на него. Точно таким же стройным был ои в молодости. Ниг часто задумывался о детях. Его беспокоило, что они не обзавелись до сих пор семьями.
— Я думал, меня встретят и внуки, — сказал он однажды, когда сын и дочь собирались спать и выбирали для себя программу сновидений.
— Вы бесконечно отстали от жизни, — ответил первенец тоном, покоробившим Нига. — Уже много лет как действует постановление, запрещающее иметь детей.
— Вот как? — опешил отец.
— С тех пор как репутация ученых-естественников упала в глазах общества, для нас на первом месте стоит философия. Администраторы тоже прислушиваются к современным мыслителям. Особенцр распространены идеи Мала — он говорит, что биологическое продолжение рода абсурдно, и не видит смысла в создании семьи. Сначала его последователи женились или выходили замуж, отдавая дань традиции. А теперь и в этом не стало необходимости. После декрета о запрещении деторождения были повсюду созданы Дворцы любви. Все мы живем в последние времена цивилизации, так пусть ее закат будет пышным и прекрасным — так говорим мы, последнее поколение Унета.
— Это философия эгоиста и невежды! — воскликнул Ниг. — Жить для наслаждения, не имея никаких обязательств перед прошлым и будущим!.. Вы нарушаете великий закон жизни — она никогда не может прерваться сама по себе. Только насилие или катастрофа могут остановить ее. Подлые идейки Мала — кредо врага жизни… Посмотри, как прекрасен, как богат еще красками доставшийся нам от предков мир! Да, мы преуспели в разрушении нашей колыбели, но жизнь не замерла в ней. Наше солнце по-прежнему щедро шлет свои лучи всякому живому существу, зеленые валы океана все так же, как и при наших прадедах, бьются о каменные груди утесов. И наша великая культура — теперь она подобна увядающей ветви, но брызните на нее животворной влагой новых, оптимистических идей, и она вновь зазеленеет…
Жена Нига, схватившись за грудь, закашлялась. Сын быстро захлопнул окно, опустил штору.
— Видите? Попробуйте-ка продолжать жизнь на этой раскаленной сковородке, если у вас не будет кондиционера… По-вашему, я должен этого желать своим детям. А дальше будет хуже. Нет, я не хочу, чтобы они задохнулись во имя утверждения вашей оптимистической философии. Что они увидят, появившись на свет? Сколько проживут? Сколько лет мы протянем сами? Оставлять потомство, когда над планетой витает тень смерти — преступление. Мы — новое поколение — наконец-то поняли это. И предпочли красивый закат безобразной смерти.
