Толмачев. Согласен, Дмитрий Сергеевич.
Крымов. Вот, согласен... А сами не всех знаете.
Толмачев. Да как-то считали раньше — это дело военкоматов.
Крымов. Наше дело. (Достав письмо Подрезова.) Вот это письмо проверьте. Подполковник Рябинин исключен из партии. У него отобраны ордена. Трижды ранен. В плену себя геройски держал. За что исключили? (Подает письмо Толмачеву.)
Толмачев. Но ведь не мы же его исключили?
Крымов. Не вы, но ему от этого не легче. Разберитесь с этим письмом. А за что исключили художника Медного?
Толмачев(очень удивлен). Медного? Так без рентгена же видно, что он сволочь!!
Крымов. За что его исключили?
Толмачев. За ревизионистское выступление на городском партийном активе.
Крымов. В чем оно ревизионистским было?
Толмачев. В чем? Обмазал все дегтем. Все под сомнение поставил.
Крымов. Что именно?
Толмачев. Недоволен Советской властью. И все под флагом критики и демократии.
Крымов. Да что он говорил такого?
Толмачев. У меня стенограмма актива с собой. (Вынимает из папки стенограмму. Листает страницы. Показывает Крымову.) Смотрите, Дмитрий Сергеевич. «...Следует подумать и о государственной системе...». Демократия ему наша не нравится. Ишь сукин сын! А вот тезис о перерождении аппарата. Нашелся новатор! Все это до него, много лет назад, троцкисты проповедовали. А вот, видите, и по искусству... Как же могут нравиться Медному постановления партии об искусстве, если в них речь идет об идейности!
Крымов. Это верно, ревизионистам решения партии всегда не по нутру.
Толмачев. На то они и ревизионисты, чтоб из гнилого болота квакать.
Крымов(листает стенограмму). Болото-то болото, а что же вы сами от заключительного слова отказались?
Толмачев. Я сказал, что горком учтет критические замечания, сделанные товарищами...
Крымов. Маловато сказали... вернее — ничего не сказали. В зале были люди, аплодирующие Медному. Таким людям надо помогать разбираться. И потом — как это руководитель партийной организации не посчитал для себя обязательным дать отпор тому, кто пытался ревизовать политику партии? Или вы соглашаетесь с ними?
Толмачев(растерянно). Дмитрий Сергеевич, откровенно говоря, боялись критику зажать!
Крымов. Ревизионизм не критика, это политическая линия. Ишь какие робкие стали!
Толмачев. Мы посоветовались в президиуме... Медный последним выступал... А так прения были на высоте.
Крымов. Прения-то, может, и были на высоте, а вот вы оказались не на высоте. Придется и о вас вопрос обсудить на бюро обкома.
