Ну а мать семейства, что с ней? Все замечательно — она пристроена в дорогой дом престарелых и может варить свой суп сколько захочет. «Откуда у Вас на ногах шрамы от ожогов?», — спросил врач. «А, шрамы? Что значит «откуда»? Когда мы с мамой бежали от немцев, земля аж прямо горела под ногами». Это было истинной правдой, только к шрамам отношения не имело. Соседке из комнаты напротив, иракской еврейке, она любит рассказывать на идише, которого та не понимает, какой богатой культурной жизнью она жила раньше и как любила ходить в театр, и та кивком головы одобряет эти рассказы. Все обитатели дома наслышаны о том, какие у нее хорошие дети, дружные, любящие. Они навещают ее каждый день. «Что значит — почему их здесь никто никогда не видит? Раньше, когда мы жили в отдельной квартире, так вы бы не посмели совать свой нос в мою кастрюлю».
Хорошие девочки из приличных голландских семей приезжают в кибуц на месячишко-другой поработать волонтерами на сборе апельсинов, самую малость вкусить израильской экзотики — и, случается, застревают здесь надолго. Они влюбляются в смуглых еврейских юношей, выходцев из стран Востока, и это переворачивает всю их жизнь. Ничего удивительного, молодые сефарды иногда чудо как хороши.
О, золотистая бронза его плеч! Прохладная в жару ночей гладкая кожа, нежный, напряженный и плоский, как египетский рельеф, живот, кисть его ноги, именно кисть, веками не знавшая иной, кроме сандалий, обуви, кисть, а не слепок туфли, как у европейцев. О, певучая линия его шеи, преодолев острый кадык, она огибает точеную кость нижней челюсти и подбирается к бархатистой мочке уха. О, его тугие ягодицы матадора! О, литая бронза его чресел! О, пульсирующая нетерпеливой змейкой вздутая вена, обвивающая его фаллос! О, о, о!
Йоси Коэн был мал ростом, лысоват, говорил отрывисто, точно лаял, оборачивался и смотрел через плечо злобно и недоверчиво, и передний зуб потерял на ухабах жизни. Огромные, как лыжи, пластмассовые пляжные шлепанцы волочил за собой, пальцами ног вцепившись в них спереди. Он недавно освободился из тюрьмы и в кибуце находился на перевоспитании.
Выглядел Йоси так отталкивающе, что Сюзанну Ван Дер Вельде было просто невозможно заподозрить в плотском влечении к нему. То была любовь.
Первый акт их драмы разворачивался на фоне пардеса и был напоён запахами цитрусовых и курятника. Затем Йоси сбежал из-под кибуцной опеки: «Э, да катитесь, падлы эти, со своим супом из дохлых кур, извращенцы левые, ишь, всю страну арабам отдать вздумали! Прежде поднимите свои ашкеназийские жопы! На чем сидите — на землях арабской деревни! Э, привязались, маньяки, на фиг вы мне сдались». Сюзанна подалась за ним в Тель-Авив. Она устроилась на работу архитектором в проектное бюро, он, не работая, часть ее зарплаты жертвовал на любимую футбольную команду.
