Смотал Тритон Охломоныч бельевую веревку: решил все-таки после некоторого раздумья идти вешаться в Бабаев бор.
Дорога, конечно, неблизкая.
Удавиться, если срочно приспичило, можно и в сарае. Это да. Но уж слишком там пахло мышами и плесенью. Посинеешь в сумраке, а по тебе пауки ползают. Тьфу!
Да еще и сквозняки.
Куда как приятнее висеть в лесу. Прохладный ветерок тебя раскачивает. Травами пахнет, грибами. Листочки шуршат, птички поют, ветка слегка пружинит… Совсем другое дело!
Ты посмотри на него, барин какой! В сарае ему, видишь ли, западло вешаться.
А, главное, было бы из-за чего. Хотя, если задуматься, у каждого найдется причина повеситься. Случалось, что люди лишали себя жизни потому, что живот шнурки на ботинках мешал завязывать. У Охломоныча же причина была посолиднее.
Его укусил собственный пес Полуунтя.
Копался человек по обыкновению в проржавевшем нутре недоделанной машины, а Полуунтя, коварное животное, подкрался втихаря сзади и тяпнул, подлец, в самую что ни на есть левую ягодицу. Аж хруст пошел. То ли сослепу, то ли оголодал, то ли самого накануне бешеный клещ укусил, то ли припомнил чего да сделал вид, что перепутал хозяина с чужим человеком, — поди узнай теперь, что у него в лохматой башке творится.
От такого неожиданного коварства Тритон Охломоныч вздрогнул и крепко зашиб затылок о карданный вал.
Конечно, следовало бы первым делом наказать рыжую псину поленом и немедленно, вприпрыжку бежать к доктору Бравому за медицинской помощью.
Но сорвавшийся с цепи старый кобель звенел остатками кандалов где-то на краю деревни, пугая гусей и вызывая ревнивый лай привязанных собак. Что же касается доктора Бравого, то до него было еще дальше. Жил-то он теперь не на краю Новостаровки, а на другом краю планеты, в далекой Германии. И хотя фамилия Бравый больше соответствовала его внешности и характеру, правильнее было бы называть доктора Брауном. Больницу же за вторым болотцем закрыли на третий год после перестройки, аккурат в годовщину отъезда главврача на старую новую родину.
Бешеным или не бешеным был Полуунтя, укусивший хозяина, Тритон Охломоныч мог определить без анализов лишь спустя некоторое время по собственному поведению. Хотя сомневаться не приходилось. Порядочные псы так не поступают.
